На молитве. В тишине и в буре

Блажен тот миг пред Божьим Провиденьем,
Когда душа, навеки полюбя,
С глубоким скажет убежденьем
Душе другой: я верую в тебя.

И вот представьте себе, что у невесты, сердце которой переполнено глубочайшей любовью, проникшей все ее существо, отъемлется жених. Она чувствует, что он жив, что он о ней помнит, что он к ней придет, что он ее видит и все о ней знает, но должен быть для нее таинственен и недоступен. Она знает, что час соединения придет, но настанет ли он завтра или чрез десяток лет, она того совершенно не знает.

Не те же ли отношения души человеческой и Христа после Христова вознесения?

Что в том, что невеста не видит жениха и жених невесты? Все равно их жизнь проникнута друг другом, они чрез пространство, чрез материки и океаны чувствуют во всем присутствие друг друга.

Что усилья людей! Нелегко
И судьбе разлучить нас с тобою.
До тебя далеко, высоко,
Но везде и всегда ты со мною.

Ты со мной, невидимка, в мечтах,
В размышлении, в радости, в скуке,
В дуновеньи весны и в цветах,
В аромате, и в свете, и в звуке.

Кто любил глубоко, искренно и неизменно, тот знает, как всякий шаг в жизни может быть сопровождаем мыслью о любимом существе и ощущением его близости, какие бы географически громадные пространства ни лежали между сродными душами. И при всяком темном поступке укоряюще встанет возвышенный дорогой образ и дрогнет рука, двинувшаяся уже к исполнению плохого дела.

Так же – душа наша и Христос.

Он скрылся от нас в небесной высоте, мы не можем прикоснуться к Нему, как касались до Него когда-то больные, «яко сила от Него исхождаше и исцеляше вся». И голоса Его не услышим: этого голоса, который раздавался невыразимо прекрасной музыкой, в котором твердость законодателя соединялась с кротостью доброго пастыря.

И взгляда Его на себе мы не почувствуем – этого взгляда, обнажившего пред человеком недоступные ему тайники собственной совести и возрождавшего падших. Но с утра до вечера, если мы верим в Него живой, действенной верой, мы будем чувствовать во всем Его присутствие, улавливать недалеко от нас раздающиеся Его шаги.

Радуясь поутру блеску солнца, скажем себе: «Вот Жених зажжет для нас светило дня» – и, дивясь красоте мира, вечно юной и вечно обновляющейся, скажем себе: «Как прекрасны дела рук нашего Небесного Жениха!»

Светлый порыв охватил нас. Душа рвется к благородному делу. Поспешим сказать себе: «Небесный Жених мой смотрит мне в душу и говорит во мне. Буду покорен таинственному голосу Его».

И все с большей жаждой ища во всем присутствия Его, мы станем жить так, как будто бы Он был неразрывно с нами, находился тут с нами, постоянно пред нами стоял.

И те святые, которые доходили до вершин самоотверженной жизни, были счастливы именно этим сознанием, этим внутренним чувством, что их возлюбленный Иисус, Жених душ их, стоит тут, то есть не у двери, напрасно стуча к ним, но вошел к ним в душу, трапезует, говорит, учит, повелевает, ведет, наставляет…

Есть чудный рассказ, связанный с жизнью великого старца преподобного Серафима Саровского.

Одна богато одаренная русская душа из помещичьей семьи, Елена Васильевна Мантурова, привязанная к светским удовольствиям, по бывшему ей видению стала подвижничать в зачинавшейся тогда Дивеевской общине. Поселилась Елена Васильевна в тесном чуланчике, пристроенном к одной келье. Крыльцо этой кельи выходило на Дивеевскую церковь.

Часто можно было видеть Елену Васильевну на этом крылечке. Подолгу сидела она там, уходя в глубокие думы, созерцая красоту неба и природы, радуясь близости храма, тихо шепча всегда бывшую на устах ее Молитву Иисусову.

Неизглаголанные поистине часы невидимого общения с Женихом!

Долго раньше добивалась у старца Серафима Елена Васильевна, чтобы принял он ее в обитель, и старец долго ей отказывал. После того как она прожила в Дивееве месяц, старец Серафим послал за ней и стал говорить, что пришло время обручиться ей с Женихом. На эту речь в ответ зарыдала Елена Васильевна, но тут старец успокоил ее:

– И ты все еще не понимаешь? Время тебе в черную одежду одеться. Вот какой Жених, радость моя, у тебя будет!..

И стал говорить ей старец о том, как думать ей о Небесном Женихе и неустанно к Нему стремиться, дал ей заповедь молитвы и заповедь молчания, чтобы она отвечала лишь на самые нужные вопросы, велел ей строже поститься…

– Вечером выйди во двор и молись сто раз Иисусу, сто раз Владычице, и никому не сказывай, и ты так молись, чтобы никто не видел. И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, крепись лишь и больше мужайся. Так молитвой, неразлучной молитвой, и приготовляйся ко встрече с Ним.

Строгую жизнь повела Елена Васильевна, питалась лишь печеным картофелем и лепешками, которые висели на крыльце ее келии.