«На Москву». Из истории белой борьбы

В этой обстановке естественного замирания Русского Совета в него вливался новый элемент с определенными политическими заданиями. Политическая работа монархических организаций, вплоть до совета воздерживаться от регистрации, если не будет выкинут монархический лозунг, заставляла быть настороже старых членов Русского Совета. Новые члены – все представители правых монархических организаций – в свою очередь видели в другой половине Совета прежде всего своих политических противников. С их появлением, совершенно с другой стороны, осуществлялось пожелание г. Юренева о создании «не делового, но политического органа», и как раз в тот момент, когда политическое положение требовало величайшей осторожности.

Справа и слева стала вноситься политическая страстность. Вместо прежнего делового органа Русский Совет становился ареной для чисто политической борьбы.

Это побудило Главнокомандующего внести предложение о прекращении деятельности Русского Совета.

Последнее заседание Русского Совета в Панчеве 20 сентября 1922 г. было бурным. Часть членов высказалась против закрытия Совета – по причинам формальным и по существу. С формальной стороны указывалось, что роспуск Совета противоречит Положению о нем. По существу – что нет серьезных мотивов для роспуска, и что значение Русского Совета продолжает оставаться прежним. Однако было констатировано, что при отрицательном отношении Главнокомандующего к Русскому Совету, дальнейшее его функционирование было бы бесцельным – и Совет постановил прекратить свое существование.

Функции наблюдательного органа по вопросам финансовым перешли к нескольким лицам по назначению Главнокомандующего, составившим Финансово-Контрольный Комитет.

Интересно отметить речь председателя собрания В. П. Шмита, одного из противников закрытия Русского Совета. Отметив разногласия между членами Совета и Главнокомандующим, В. П. Шмит сказал: «Мы никогда не должны забывать, что разногласия эти не должны выливаться в борьбу, в огульные обвинения. То, к чему это приводит, нам хорошо известно по недалекому прошлому. Несмотря на чувство горечи, вызванное нашими разногласиями, для достижения общей нам всем цели – эта поддержка должна быть неизменной».

Через три дня, в последнем заседании президиума Русского Совета, генерал Врангель утвердил постановление о прекращении его существования. При этом Главнокомандующий сказал:

«Упреки некоторых из гг. членов Русского Совета в том, что ликвидация Русского Совета является преднамеренным решением из-за боязни засилья одной из политических группировок, обвинение одного крыла другим во „взрыве“ Русского Совета, – все это свидетельствует, что будь Русский Совет сохранен, работа его протекала бы неизбежно в обстановке партийной борьбы. Я не хочу никого в этом винить. Эту новую черту в работе Русского Совета, которой не было в Константинополе, я не ставлю никому в вину, но я должен найти ей объяснение. Там, в Константинополе, объединились вокруг Русского Совета самые разнообразные политические течения, но у них было одно общее – все эти люди шли с армией годами, они сроднились с нею, и безграничная любовь к армии заставила их смягчить остроту их партийных взглядов. При переходе армии в Сербию, в Русский Совет вошло большое число лиц, также искренно сочувствующих армии, но более далеких ей в прошлом. Трудно требовать, чтобы они отрешились от неизбежной для них яркой партийности. Работа Русского Совета, в случае продолжения его деятельности, протекала бы неизбежно в условиях политической борьбы, и он утратил бы характер органа надпартийного, каким он мыслился при своем создании».

Таким образом, Русский Совет прекратил свое существование. Возгоревшаяся через него борьба за овладение армией была потушена.