На ночь глядя

Даша упала в обморок. Я шлёпнул её по лицу, но она не очнулась, как кукла лёжа у меня в ногах. Пришлось встать, переступить через жену, чтобы подойти к сыну. Ваня еле как крутанул головой в мою сторону, уставившись мне прямо в глаза. Мой наглый волчонок тихонько, почти украдкой, пустил слезу, подумав, наверное, что это останется незамеченным. Я утёр капельку с тёплой щеки и сбрызнул с ладони. Сын тянул ко мне руки, словно пытался поймать летящий мяч. Пришлось нагнуться, чтоб оказаться между тощих рук Вани, пытающегося, как я понял, извиниться.

— Я не сержусь, — сказал я Ване. — Всё будет хорошо. Это был важный урок, и надеюсь, ты его запомнишь.

Ваня кивнул, снова всплакнув. Дашу куда-то вывели, но это уже не важно. Сын в сознании, живой. Восстановится, станет ещё сильнее, чем раньше. Жду не дождусь, когда увижу плоды своих стараний. Я — хороший отец.

Я — хороший отец.

Обед с Борей

Не основано на реальных событиях, а является ими.

В детстве у меня был друг. Звали его Боря. Он жил с моей бабушкой в деревне, и так жаль, что мы нечасто их навещали. Родители познакомили меня с Борей и сказали, что его обижать нельзя, потому что он очень хороший. А я и не собирался, кто вообще обижает друзей? Спрашивал, почему так вышло, что Борю нельзя забрать с собой в город, где живём мы сами, и мама сказала, что никак не получится. Почему? А просто не выйдет, и всё. Я не обижался, ведь любил Борю, мне с ним было бесконечно весело. Иногда так его не хватает, что слёзы душат, и в груди как-то неспокойно. Не думал никогда и до сих пор не верю, что так смог сдружиться с кем-то. Что-то на уровне магии, не иначе.

Я тогда ещё в школу не ходил, летом развлекаясь изо всех сил. С Борей мы часто бегали по песчаной дороге между деревянных домов. Словно кроме нас никто в деревне не жил, и это было так странно и очень весело одновременно. Мы играли в шпионов, в солдат, и Боря всегда соглашался со всем, что бы ему ни предложили. Папа говорил, чтоб я дал Боре хоть немного отдыха, ведь ему сложнее бегать по песку, чем мне. Я старался, но детский азарт чаще всего брал верх, и до самого вечера, пока не сядет солнце, пока родители с бабушкой не выйдут из дома, чтоб загнать нас под крышу на ужин, мы галдели и баловались до визга.

Боря никогда не сидел с нами за одним столом, бабушка уводила его в хлев. Я очень беспокоился, что у него там, может, и стула даже нет, но меня заверили, что всё хорошо, и Боря чувствует себя отлично. Спал Боря тоже в хлеву, по ночам без него было как-то одиноко. Помню, однажды он почти пробрался к нам в дом, громко цокая. Папа прогнал его обратно, я слышал, как Боря жаловался, но это не помогло. Каждую ночь я проводил без друга, желая быстрее уснуть, чтоб утром поскорее его увидеть. Но это лишь после завтрака, конечно, иначе из дома меня не выпускали вообще.

Мы бегали с Борей на пруд, и бабушка отдельно просила следить за Борей, чтоб тот не залезал в воду, ведь не умеет плавать. Я предложить научить его этому, попросил папу, но тот отказался. Со мной, совсем маленьким, справился, а с Борей ему лень? Я обиделся на отца в тот момент, но смирился с его решением, потому что изменить ничего не мог. Верный друг всегда ждал меня на берегу, пока я плескался под присмотром уже старенькой бабушки, особо не удаляясь в водоём. Разрешали заходить лишь по пояс, и чтоб без обмана. Быть наказанным хочу, ведь могут запретить общаться с единственным другом. Каждый день с ним я ценил как ничто иное. Ради такого приятеля и игрушки бы все свои променял, коллекцию наклеек и раскраску, которую до сих пор храню даже по прошествии стольких лет.

Много о чём тогда думал. Особенно о том, что искренне не понимал, почему Борю нельзя увезти в город. Теперь, конечно, всё осознаю, и смешно вспоминать, представлять, как я выглядел, когда умолял маму об этом. Дёргал её за летнюю длинную юбку, каждый день обещал, что не буду сводить с него глаз и помогать во всём, ухаживать за ним. Канючил изо всех сил, иногда впадая в некрасивые, совсем глупые истерики. Я знал, что когда-нибудь мои каникулы в деревне закончатся, и мы уедем домой. Мой самый лучший друг останется здесь, ждать меня ещё год, прежде чем мы вернёмся. Это ужасно томительно, и ещё более ужасно было не знать, что в то лето мы виделись в первый и последний раз. Может, я бы ценил Борю ещё сильнее. Хотя, казалось бы, куда ещё?

Я учился быть заботливым. Ощущал Борю своей личной ответственностью, хотя он и без меня в деревне отлично справлялся. Бабушка его часто хвалила, говорила, что его мама тоже была очень хорошая. Я её не увидел, ведь она умерла до моего приезда. Было грустно от этого, но я не плакал, видя, как Боря стойко держится, всё это выслушивая в своём присутствии. Он очень сильный, в его глазах словно блестела какая-то мудрость, какую мне никогда постичь не удастся. Глубокие, карие, такие странные, что я их часто разглядывал, а Боря это позволял. Он и правда не был против. Может, для него такая дружба тоже была в новинку?