На обочине мира

– Ты что, забыла? Иногда у тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает, милая! Я же говорил тебе вчера: у него беда с ограничителем скорости и высоты – выходит за разрешённые рамки. Пока я его не направлю, этот лётик сможет взлететь высоко, как небольшой самолёт, и быстро, как птица!

Так вот это что такое – «лётик»! Я протягиваю руку и касаюсь тёмно-розового корпуса. Хромированные детали сияют, ни пятнышка ржавчины, а на значке сбоку написано «ШЕВРОЛЕ СУПЕРЛЁТ СПОРТ 212». Всё это навевает мне мысли о таких классических старых американских машинах. Тут есть даже штуковины, напоминающие акульи плавники, со встроенными в них задними фарами.

– Офигенно! – говорю я. Старик приподнимает брови, и я вспоминаю, как отреагировали ребята из школы, когда я произнесла это слово. – То есть, эм… опасно. Офигенно опасно!

Его лицо расслабляется.

– Да, Мина. И очень даже незаконно, в данный момент. Но это самый что ни на есть классический суперлёт! Надо подготовить его к параду.

Я начинаю въезжать.

– Ты про парад ВВВ, – говорю я, будто прекрасно в этом разбираюсь.

Он смеётся.

– Само собой. Если только тебе не известно о каком-то ещё параде?

– И ты сам его поведёшь?

– Мина, дружок. Я президент Северного клуба классических суперлётов. Я сам на нём поеду. Хе-хе!

(Видимо, слово «вести» в отношении таких штук тут не используют – как мы, например, не говорим, что «водим» велосипед.)

Я решаю, что этот старик-здоровяк мне очень даже нравится. Он весёлый, лицо у него дружелюбное, и я могла бы поклясться, что откуда-то знаю его, но если я останусь подольше, то наверняка ляпну ещё какую-нибудь глупость. Я замечаю кое-что, что может положить конец моей неловкости. Над дверью сарая висит нарисованная от руки табличка с надписью «ЗАМОК НОРМАНА» – и я решаю рискнуть. Ну то есть вряд ли уже будет хуже, правда?

– Ну ладно, тогда я пойду… Норман.

Он поворачивается к верстаку, хмыкая.

– Хе-хе! Значит, я теперь Норман? Иди, Мина. И кстати – передай моему сыну, что я не зайду на ужин ни сегодня, ни когда-либо ещё, пока он не научится готовить.

– О. О… ладно.

Не зная, кто его сын, я, конечно, вряд ли смогу это сделать.

Я всё ещё озадачена, когда возвращаюсь домой и нахожу папу на кухне.

Он смотрит на меня и говорит:

– Привет, милая. Быстро же ты улизнула! Дедушку ходила проведать? Как дела у старого плута?

Я недоумённо таращусь на него. Как я уже говорила, мой единственный дедушка живёт в Лидсе.

А дедушка Норман Шафто, напоминавший огромного плюшевого медведя, умер во время большой пандемии, когда я была совсем маленькой, и я почти его не помню.

Если только не… Постойте.

Норман!

Вот почему тот старик казался таким знакомым.

Это мой дедушка.

Глава 16

Я пытаюсь выдавить какие-нибудь слова, переваривая тот факт, что я только что познакомилась со своим дедушкой.

– А, да, я его видела, – удаётся ответить мне. – Он жив! То есть… в смысле… он нормально… Говорит, что не придёт сегодня на ужин и… и…

Стоит ли говорить следующую часть? Она какая-то недобрая.

– И что?

– И… что он не придёт до тех пор, пока ты не научишься готовить. Прости.

На мгновение я пугаюсь, что сказала что-то ужасно плохое. Но через несколько секунд папино лицо расплывается в широченной улыбке, и он начинает смеяться.

– Ха-ха! Ну даёт старикан, а? Вечно меня подкалывает.

Я с облегчением подхватываю его смех и говорю:

– Значит, ты умеешь готовить, да?

Папа смотрит на меня странновато.

– Эм… ну да, Мина. Ты же знаешь.

– Точно. Ага. Ну конечно. – Я опускаюсь на кухонный стул, всё ещё шокированная обнаружением дедушки Нормана.

– Мина? Ты что-то очень побледнела, – говорит папа. – Давай я приготовлю тебе перекусить? Сразу станешь как новенькая. А потом расскажешь мне обо всём, что тебя беспокоит, – обещаю, перебивать не буду!

Раньше папе всегда хорошо удавалось считывать моё настроение. Честное слово, мне иногда кажется, он телепат.

– И не будешь говорить, что это бред собачий?

Он снова смеётся.

– Где ты такое услышала? Как насчёт тоста с красным лестерским сыром и садовыми травами, а?

Вскоре я уже ем папин вкуснейший тост с сыром, но невольно продолжаю подмечать всё новые неправильности. Например, папа наливает мне стакан молока – в этом нет ничего такого. Вот только это молоко в бутылке. Не то чтобы я раньше никогда не видела молока в стеклянных бутылках, просто обычно молоко у нас в пластиковых коробках.

Я с трудом делаю глоток и глубоко вдыхаю. Если сегодня я ухожу отсюда, это, возможно, мой последний шанс разузнать об этом странном мире побольше. Я не знаю даже, с чего начать, но летающие машины кажутся самой подходящей темой.

– Пап? Эти, эм… летающие штуки… – начинаю я и понимаю, что даже не знаю их названия. Это всё равно что описывать машину как «металлическую штуковину с четырьмя колёсами». Ну да ладно, я всё равно уже открыла рот – придётся продолжать. – Знаешь, как та, в которой мы только что ездили…

Папа опять смотрит на меня странно. Он говорит:

– Ты про си-мобиль, Мина?

Так вот как они называются!