На один раз

К сожалению, видео, где «он обмолвился» ей найти так и не удалось. То ли из сети его удалили, то ли видео и не было, и Гросс обмолвился не на камеру. Да и хрен с ним!

И вообще, хватит его ревновать.

Глава 19

Саша открыла папку, но как ни старалась, сосредоточиться на работе не могла — она физически ощущала присутствие Давида Гросса. Через стену чувствовала запах его одеколона, кожи, волос. Она чувствовала себя антенной, настроенной за единственную волну — и источник сигнала сейчас был так близко, что ничто не могло создать помехи.

Она прошлась по кабинету, стараясь не прислушиваться и не коситься в окно. Размяла затёкшие плечи. Включила кофеварку. Конечно, она могла бы просить варить кофе секретаря, но ей было проще самой, особенно вечером, когда секретари уже уходили по домам, а она ещё работала.

Прислонившись к стене и задрав голову к потолку, она рассматривала потускневший от времени хрусталь в старинной люстре, что, видимо, висела в особняке с тех времён, когда здесь устраивались балы и светские приёмы. Страстные романы, жаркие дуэли, конные прогулки, тайны, интриги, шампанское рекой, бравые гусары приглашают на танец юных красавиц… Она так замечталась под шипение кофемашины, представляя себя в летящем платье на балу, что вздрогнула и ударилась затылком, когда вдруг услышала:

— Ты знаешь, что эта золочёная люстра вовсе не бронзовая, как кажется?

— Что? — скривилась Саша и потёрла затылок. — А какая?

— Прости, что напугал, — закрыл дверь Давид Гросс. — Она из гипса и папье-маше. Иначе её вес не выдержали бы фальшь-балки. А так в ней не больше, чем в балерине. Килограммов пятьдесят. Хотя ты, наверное, весишь ещё меньше.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивилась Алекс.

Давид пожал плечами.

— Просто знаю. Наверное, это моё хобби. Должен же я отвлекаться на что-то от работы. Вот и отвлекаюсь на всякую ерунду. А чем увлекаешься ты?

— Да тоже, всякой, — она дёрнула плечами, — ерундой. В основном читаю. Непопулярное. Классику. Малоизвестных авторов.

Саша ждала какой-нибудь колкости, очередной издёвки, но Давид смотрел на неё с интересом.

— Угостишь меня кофе? — потянул он носом.

Его словно подменили за те — Саша глянула на часы — двадцать минут, что они не виделись.

— Я не знаю, какой ты любишь, — смутилась она. Непривычная роль хозяйки пусть всего лишь кабинета показалась ей слишком сложной.

— Угадай, — небрежно бросил Давид пальто на спинку стула для посетителей, а сам подошёл к старинному креслу.

Саше оно казалось большим, даже огромным, пока в него не сел Давид Гросс.

Гадать она и не думала. Просто налила одну из двух порций, что готовила себе, в тонкую фарфоровую чашку, как и всё в этом кабинете, с налётом старины.

— Такое же, как я?

Давиду она поставила чашку на ломберный столик между ними, а со своей села напротив.

— Угадала, — усмехнулся Гросс. Он поднял чашку, что казалась игрушечной в его пальцах. Вдохнул запах. — Наверное, если бы у меня была возможность, я бы выучился на какого-нибудь историка или искусствоведа, но получить экономическое образование показалось мне практичнее. — Он сделал глоток, покатал на языке, посмаковал, проведя языком по зубам. Вынес вердикт: — Вкусно. А чем бы ты хотела заняться, если бы не пришлось вникать в семейный бизнес?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Может, начала бы писать книгу, — ответила Алекс и смутилась.

Чёрт! Какая книга! Что она может сказать этому миру, если в её жизни была лишь одна история, да и та сидит перед ней. Она сжалась, ожидая насмешек, но Гросс опять удивил.

— Я бы почитал, — сказал он и снова пригубил кофе. — Подаришь?

Саша представила в его руках томик «Алекс Квятковская: история моей жизни», и что она могла бы написать о нём на страницах книги и едва сдержалась, чтобы не закрыть лицо рукой.

Она не ответила. Это было невежливо, и беседа словно иссякла.

Они долго молчали. А потом Давид посмотрел на Алекс поверх чашки.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Я? — удивилась Саша.

— Ты, — кивнул Давид.

— Н-нет, — запнулась она, судорожно соображая, чего он ждёт. И что за странные вопросы?

— Угу, — кивнул он. Допил кофе. Отставил чашку. Сверля её глазами, повторил: — Значит, нет? Подумай хорошо.

У неё, конечно, было что ему сказать. Но вряд ли Давид Гросс пришёл узнать о её чувствах.

— Нет, — уверенно ответила она.

— Ну, как скажешь. — Он положил на прикрытый стеклом батик с изображением охапки полевых цветов визитку. — Если вдруг что-то вспомнишь.

На чёрной картонке золотыми буквами был написан только телефон и имя «Давид Гросс». И вот теперь он снова смотрел на неё так, будто в чём-то обвинял или подозревал.

«Господи, да что опять не так? — мысленно взмолилась Алекс. — Нормально же сидели».

Он был просто невыносим с этой его теорией заговоров и перепадами настроения. Всё ему мерещилось, что она какой-то агент, что её подослали то в винный погреб, то к нему в офис. Или у него из кабинета что-то пропало? И раз её брат вор, то и она.

Саша не знала, что думать. И хуже всего, что бесполезно было спрашивать, но она попыталась: