На одном дыхании. Хорошие истории

«Разберись, кто ты – трус иль избранник судьбы!»

Я очень хорошо помню тот день. Мне было восемь лет. Отец повел меня в кино смотреть «Вертикаль». Там были горы, бородатые мужики и песни, от которых почему-то по телу бежали мурашки. Я, как ни странно, очень остро помню сейчас то, абсолютно интуитивное, восприятие этих песен. Хотелось быть сильным и честным – и видеть таких же людей вокруг. А через два часа, когда пришли домой, отцу кто-то позвонил и сказал, что Высоцкий умер. Этот момент я знаю только со слов отца, сам его не помню и знаю почему: я совершенно не понимал, что такое смерть. И как мог «умереть» этот радист с гитарой, который только что пел: «Так лучше, чем от водки и от простуд…»

Потом я не раз задавал себе этот вопрос: от чего, точнее, почему Высоцкий умер так рано? Я читал и про водку, и про наркотики, и про слабое сердце, но всех этих объяснений как-то не хватало. Ну, не от наркотиков на самом деле умер Джим Моррисон. И Пушкин не от пули погиб. И Есенин не от перелома шейных позвонков. «Просто время приспело. Из-за синей горы понагнало другие дела». А способ ухода – вопрос второстепенный. Я абсолютно убежден, что все люди приходят и уходят для того, чтобы исполнить некую миссию на этой Земле. У одних эта миссия – научиться любить, у других – научить любить других. Высоцкий, уверен, появился среди нас для того, чтобы разбудить нас и научить Любви к Жизни.

Недавно у меня в гостях был сын Владимира Высоцкого, Никита. Мы говорили о разном, в том числе и о причине раннего ухода его отца. «Знаешь, у меня создалось ощущение, что он словно чувствовал, когда его рукой водил Бог, а когда он его оставлял, – сказал Никита. – И когда он понял, что все, что ему свыше было дано сказать, он сказал, тогда он и ушел». Никита это сказал очень спокойно, без всякого сыновьего пафоса – и его слова только подтвердили то, что с некоторых пор думал я сам.

Есть вот такой ряд мощных личностей – Будда, Иисус, Махавира, Лао-цзы. Их называют просветленными. То есть они сначала искали, потом нашли, а потом показывали путь другим. А есть другой ряд – эти вечно в поиске сами. Но их поиск настолько смел, искренен и красив, а способ, которым они делятся своими открытиями с миром, настолько талантлив, что для миллионов они становятся пророками в своем отечестве. Высоцкий – из таких. Он вне времени и вне пространства. Говорят: иностранец его не поймет. Я с некоторых пор не делю людей на своих и чужих. Перед глазами стоит лицо старика-ирокеза, которому я поставил «Парус». «Это голос бунтаря. Такие живут недолго, но горят ярко!» – сказал индеец. Он понял.

Конечно, кто-то слушает «Баньку по-белому» и пьет по-черному, жалея себя и проклиная весь мир в дешевой вселенской тоске. Кто-то хихикает под «Диалог у телевизора», а потом врубает очередную «Фабрику» и живет чужой жизнью, как и те, над кем только что потешался. Но еще я знаю человека, который шел продаваться в «Единую Россию», по дороге услышал «Охоту на волков», развернулся и ушел в оппозицию. Другой, слушая «Я люблю, и, значит, я живу», встал, собрал вещи, купил билет на самолет и улетел на другой конец страны к той самой единственной своей женщине. Как говорят на Востоке, один и тот же дождь поливает и садовые розы, и болотные колючки.

Индийский мистик Ошо сказал: «Жизнь случается только с теми, кто живет опасно. Кто готов к приключениям. Кто храбр. Кто почти сорвиголова. Только с ними случается жизнь. Жизнь не случается с тлеющими людьми». Осознанно или нет, но именно такому отношению к жизни и к себе Высоцкий учил и продолжает учить меня. Хотел написать: «учил народ», а потом решил за народ не отвечать. Меня. Моих друзей. И еще очень многих людей, с которыми лично я разговаривал. Учить ведь не значит проповедовать.

«Разберись, кто ты – трус иль избранник судьбы, и попробуй на вкус настоящей борьбы». Конечно, он просто пел свои стихи. Но он делал это так, что, как и тогда, в восемь лет, я сегодня, слыша Высоцкого, хочу быть сильным и честным. И никогда не уставать от жизни.

Уроки японского

Передо мной – два хокку. Одно принадлежит перу поэта начала XIX века по имени Исса. Однажды, увлекшись эстетикой дзен, я обнаружил его в Интернете:

Чужих меж нами нет!
Мы все друг другу братья
Под вишнями в цвету…

Другое хокку написал мастер дзен Гемпачи. Я его встретил в Калифорнии, в Эсалене, Институте изучения человеческих возможностей. Мы сидели на скале, и, глядя в вечность Тихого океана, туда, где в нескольких тысячах километров лежали его родные острова, Гемпачи со спокойной улыбкой произнес:

Самими собою мы
Давно перестали быть.
За это заплатим болью…

Это было в 2011-м. Когда я узнал о главном событии года – землетрясении в Японии, оба хокку появились у меня перед глазами, как выплывают в кино на большом экране из черного самые важные титры.