На осколках разбитых надежд (СИ)

Рихард одной рукой медленно отвел тонкие пальцы Лены от своих губ. А другой потянулся к ней, и она вся замерла в предвкушении его прикосновения. Сначала несмелого. Легкого касания ее волос, стянутых в узел на затылке. Потом по виску, по щеке… к губам. И Лена затрепетала от этого прикосновения, потянулась к нему всем своим существом. Не только он выбирал ее в эти минуты, открывая свои мысли и чувства, но и она выбирала его, по своей воле отдаваясь этому прикосновению. Наслаждаясь каждым мимолетным прикосновением. И сама приподнялась на цыпочки, чтобы встретить его поцелуй, роняя на снег мундир, когда положила на его плечи ладони. Только звякнули тоскливо награды, когда тот упал ей под ноги.

Первая мысль, мелькнувшая в голове Лены, когда Рихард коснулся губами ее губ, что она даже подумать не могла, как это может быть. Она только читала об этом в книгах, но никогда не ощущала в реальной жизни. Это было слишком интимно. Слишком важно для любой девушки. Такое можно было позволить себе только с особенным человеком, как всегда говорила ей мама. И в тот момент, когда Рихард впервые поцеловал ее, Лене почему-то именно эта мысль пришла в голову.

Он особенный для нее.

А потом все мысли унеслись куда-то прочь, когда Рихард вдруг обхватил ее лицо ладонями, и поцелуй превратился из мимолетного и легкого в глубокий и жадный, заставляя ее ноги ослабеть. Ей пришлось крепче ухватиться за его плечи, и тогда он положил одну руку на ее талию и легко приподнял ее, не отрывая губ от ее губ. Ее пальцы скользнули к его затылку и запутались в волосах, мокрых от снега, укрывающего их пеленой. Кожа его лица была холодной, а губы и язык такими горячими, что у нее закружилась голова от подобного контраста, и разлилось странное тепло по всему телу.

Лена опомнилась только, когда Рихард сделал шаг в сторону дома, и чуть отстранилась от него, удивленно посмотрев на него.

— Ты вся дрожишь, — прошептал он прямо в ее губы, прежде чем снова поцеловать так, что она позабыла обо всем на свете, кроме этого мгновения. Говорить, что эта дрожь вовсе не от холода, почему-то было неловко. Да она и сама не понимала, что с ней происходит сейчас.

Рихард занес ее в дом и поставил в холле, а сам снова вернулся под снег, чтобы подхватить с земли мундир, упавший с Лениных плеч. Она с тревогой ждала его возвращения. Рихард плотно закрыл за собой дверь, потом помедлил немного и обернулся к Лене с широкой счастливой улыбкой, при которой у нее исчезли из головы все сомнения. Бросил небрежно мундир на перила лестницы, а сам потянулся к ней и, захватив в плен своих ладоней ее пальцы, стал согревать своим дыханием.

— Ты совсем замерзла. Идиотизм, что мы так долго были на улице!

— А ты весь мокрый от снега, — обеспокоенно нахмурилась Лена, впервые позволяя себе обратиться к нему на «ты».

Они оба замерли, а потом он опять взял ее лицо в свои ладони и поцеловал нежно и легко.

— У меня кое-что есть для тебя, — проговорил Рихард. Снежинки таяли в его светлых волосах в электрическом свете, и создавалось ощущение, что он весь светится. — Не знал, как отдать тебе… Подождешь минуту?

Подождет ли она минуту? А куда ей было деться? Она была пленницей этого старинного дома. И его пленницей. Пусть он даже сам не хотел признавать этого.

Почему-то именно это пришло в голову Лене, когда она осталась одна, а Рихард, перешагивая через ступени, поднялся в свои комнаты. Тут же бросился в глаза свой передник, повязанный поверх юбки. И пусть на ней не было привычной косынки, и не было лоскута с буквами на груди, она все равно была служанкой в этом доме. Остарбайтер. Будто темнота, отступившая недавно в присутствии Рихарда, протянула свои щупальца к Лене и чуть пригасила огонь, что пылал еще недавно в ее груди.

Лена поднялась в гостиную, где все уже не играла музыка, а пластинка просто ходила по кругу с тихим шипением. Лена остановила ход иглы, чтобы не царапать ровную поверхность. Взялась снова за уборку, медленно составляя бокалы на поднос. А потом бросила это занятие и села, растерянная, в ближайшее кресло, устремив невидящий взгляд на рождественскую ель. Как все было просто еще какие-то минуты назад, когда был только он и она, и не было всего остального. Но теперь…

— Ленхен, — позвал ее от двери Рихард, и она обернулась к нему. Он успел переменить рубашку на тонкий свитер синего цвета и простые домашние брюки. Он выглядел сейчас так по-домашнему, что у нее отчего-то защемило сердце в эти мгновения.

— Почему ты так улыбаешься? — не мог не спросить он, заметив ее лукавую улыбку, и она опустила лицо в ладони, скрывая румянец смущения. Покачала головой, мол, не расскажет, но все же призналась, когда Рихард подошел ближе с любопытным видом.

— Я снова подумала, как ты такой высокий помещаешься в самолет? — прошептала она, и он рассмеялся тихо. Помешал ей снова спрятать лицо в ладонях и коснулся губами ее лба, улыбаясь ее наивности.