На осколках разбитых надежд (СИ)

— Мама, — тихо произнес он и сделал знак, по которому баронесса, извинившись, поднялась со своего места и направилась к выходу. Рихард тоже извинился за «вынужденный перерыв» перед гостьями и пошел следом за ней, попросив дядю показать наконец-то «что-нибудь повеселее и интереснее».

— За мной, — коротко приказала баронесса, когда проходила мимо Лены, отступившей в сторону, чтобы дать ей дорогу. Девушка не осмелилась ослушаться, чувствуя спиной близкое присутствие Рихарда, следовавшего за ними. Баронесса прошла еще две комнаты анфиладой, прежде чем решила, что нашла подходящее место.

Позвонила, чтобы вызвать прислугу, а потом отошла к окну и открыла створку, чтобы с наслаждением закурить, вставив сигарету в тонкий мундштук, который взяла из маленького ридикюля, висевшего на ее запястье. Ее любезная улыбка за эти секунда испарилась с лица.

— Ты мог бы быть и полюбезнее, Ритци! — проговорила она раздраженно, делая первую затяжку. — Мисси далеко не глупа. А ты понимаешь, что лучше партии тебе не найти!..

— Ne devant des etrangers, maman[42], — произнес Рихард твердо, и Лена чуть не взглянула на него удивленно, услышав этот неожиданный переход на французский язык. Она тут же попыталась вспомнить перевод этих слов, но не успела — в комнату уже вошла торопливо Катерина. За ней чинно ступила Биргит и замерла, сложив руки перед собой.

— Что ж, теперь, когда все в сборе, мы можем начать, — проговорил Рихард, занимая место перед обеими служанками. Баронесса только наблюдала, молча со своего места за происходящим. Ее красивое лицо не выражало в тот момент не единой эмоции. Просто равнодушие и отстраненность. Как у статуи.

— Я знаю, что, когда вы прибыли сюда, моя мать позволила вам не носить знак «OST» в доме. Отныне правила меняются, — Рихард встретился глазами с Леной, которая переводила для Катерины его слова, и она поразилась тому, каким холодным и отстраненным он сейчас выглядел. Если бы на нем была нацистская форма, то он определенно был бы похож на тех немцев, которых она ненавидела и боялась.

— Вы обязаны нашить на ваше форменное платье или другую одежду, которая у вас при себе, этот знак. Без него вам запрещено показываться где-либо, включая ваши личные комнаты. За нарушение данного распоряжения вы будете наказаны. При повторном нарушении вас сдадут в полицию для наказания. Именно полиция или инспектор арбайтсамта решит вашу судьбу в этом случае.

Он не мог не услышать паузы, возникшей в переводе, когда Лена с трудом сумела совладать со своими эмоциями в тот момент. Ей показалось, что он ударил ее этими распоряжениями. Особенно последней фразой. Ведь ни для кого в этой комнате не было секрета, какое наказание могло последовать на отсутствие знака. Тюремное заключение или отправка в лагерь. Оба варианта означали почти верную смерть.

— С этого дня вам разрешается бывать вне границ Розенбурга только один раз в месяц в свои свободные часы, но это время не должно превышать трех часов, — продолжал отдавать распоряжения Рихард. И этот новый приказ при часовом пути в город пешком означал, что в городе они могут быть совсем недолго. — Разумеется, поездки в город в сопровождении Биргит или Айке по хозяйственным нуждам допустимы. Но только в их присутствии. Войтек сопровождением не считается. Также запрещено ходить по одиночке куда-либо вне границ поместья. Даже в свободные часы. Парк Розенбурга вполне подходит для прогулок, наслаждайтесь им. На этом пока все. Вы свободны. У вас пять минут на то, чтобы нашить отличительный знак. Если это время истечет, а у вас не будет знака на одежде — это будет считаться первым нарушением.

Рихард демонстративно отодвинул манжет рубашки и посмотрел на циферблат наручных часов, засекая время. Катерина тут же присела в книксене перед баронессой и вышла вон, чуть помедлив в нерешительности, когда заметила, что Лена даже не шелохнулась.

— Лена! — прошипела Биргит раздраженно, и Рихард поднял взгляд на девушку, когда услышал это обращение.

— Время пошло, — произнес он медленно и чуть раздраженно. Она видела, что ее упрямство разозлило его. Прочитала в его голубых глазах, заледеневших так знакомо. К горлу подступил вдруг комок слез, стало трудно дышать, но она сжала руку в кулак, чтобы боль отвлекла ее и не дала слезам навернуться на глаза. Только смотрела прямо на него. Глаза в глаза.

— О мой Бог! Снова это азиатское упрямство! — произнесла баронесса. Небрежно погасила сигарету в хрустальное пепельнице, бросила мундштук в ридикюль и щелкнула застежкой. — Закончи с этим без меня, Ритци. И поскорее. У нас гости…

Каблуки ее туфель застучали по паркету, когда она возвращалась обратно к девушкам и Иоганну, вернув любезную улыбку на лицо. В такт сердцу Лены, которое сейчас быстро билось в груди от обиды и злости.

— Прошла минута, Лена, — произнес Рихард, сверившись со своими часами. И она поняла, что это все бессмысленно. А еще что своим поведением сейчас только раздражает его, потому что унижает его как хозяина этого дома. И как чистокровного немца.