На остановке у сгоревшей березы

Открыл глаза уже в сумерках. Во дворе под окнами был шум. Еще не отойдя от кошмаров, которые приходили во сне, вылил на голову кружку воды, вышел на крыльцо и оторопел.

За калиткой толпились люди. А у крыльца со служебным пистолетом, направленным прямо на него, стоял Фролов, увидев Михаила, оскалился, словно волк.

— Вот, сам и вышел. Ты думал, что я просто так уйду? Нет… Сначала должок отдам. Молись, тварь, если крещенный.

Вскрикнула какая-то женщина. Ванька прибежал с топором, хотел зайти в калитку, но участковый направил на него пистолет.

— Не влезай, щенок, с тобой тоже разобраться надо бы, да ты не первый номер, — он опять оскалился.

«Как обкурился», — подумал Михаил, быстро глянув на людей и лихорадочно соображая, что делать.

Ванька попятился, а Фролов опять взял Михаила на мушку.

Визжа шинами, остановилась милицейская машина. Короткий с сержантом подбежали, следователь тоже был с пистолетом.

— Не дури, Фролов, — крикнул он, не подписывай себе вышку. Убери оружие.

— А, начальничек прибежал… Легко же тебя, ушастого, обмануть было, видишь, я на свободе.

— Это ненадолго. Отдай пистолет.

— Подойди, возьми… Давай как в американском кино: кто быстрей пальнет, тот живой останется…

Закричала женщина и, вырвавшись из чьих-то рук, вбежала во двор. Михаил в эту секунду почувствовал тяжелый груз на сердце, увидев, как Лиля бежит к нему. Дальше все случилось как в замедленном кадре ужасной драмы. Ванька бросился к ней, схватил за руку, но она с силой вывернулась, развернулась в сторону Фролова, махнув рукой. Раздался выстрел. Сержант одним прыжком очутился около стрелявшего и уже крутил ему руки, выбив пистолет. Женщины кричали, а Лиля лежала на траве с простреленной шеей. Лужа крови быстро растекалась, пропитывая ее распущенные волосы. Глаза были открыты, а в них — удивление.

Михаил подбежал, приподнял голову. Пальцы сразу окрасились кровью. Тяжелая рука Короткого легла ему на плечо.

— Убил… — он обернулся к сержанту, — вызови врача и кого там еще положено. Задержанного в отделение. А вы, граждане, разойдитесь, дома все обсудите.

Бабка Наталья вынесла простынь, закрыла ею убитую, перекрестилась.

— Давайте зайдем в дом, на месте составим протокол, — следователь был спокойным и деловым, это подействовало. Михаил, Иван и следователь с сержантом поднялись в дом для оформления необходимых бумаг.

14

Туркмения

Прошло три года. Таня жила в Ашхабаде. Сынок подрастал. Ибрагим был хорошим отцом и мужем. Они не были расписаны, но это не волновало ее. Жили они дружно. Летом летали в отпуск в Россию, иногда Ибрагим на неделю приезжал вместе с ними, и родственники дружно говорили, как ей повезло с мужем. Таня не спорила, только улыбалась. Иногда родители навещали ее, и снова Ибрагим был на высоте, посвящая им все свободное время. Таня ни единым словом не посвящала никого в тайну своей семейной жизни. Порой ей самой казалось, что нет ничего страшного, что ее вторая половина живет на две семьи. Сын еще больше сплотил их, был радостью для обоих. Но в часы, когда она оставалась в пустой квартире, а малыш спал сладким сном, тоска давила, и осознание, что все не совсем хорошо, заставляло ее снимать розовые очки. Она давно перестала плакать, даже жалеть себя запрещала. Просто брала бумагу и писала детские сказки, смешные рассказы, уходя от действительности. Интуиция подсказывала, что она не сможет всю жизнь находиться в таком положении. Женщина бежала от этих мыслей, боялась их и знала, что это правда.

Однажды вечером приехала Лида. Таня ей обрадовалась, они давно не виделись.

— Вижу, подруга, добром обзавелась, стенку какую хорошую приобрела.

— Да, Ибрагим в рассрочку взял. Хорошая, правда? Венгерское производство, очень вместительная.

— Да, хорошая, — Лида смотрела с какой-то непонятной жалостью.

Таня накрыла на стол. Они болтали про всякое, когда хозяйка, не выдержав недосказанности, спросила.

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— У Ибрагима есть еще одна любовница. На прошлой неделе сына ему родила.

Это был удар ниже пояса, потому что Татьяна не так давно узнала, что беременна. Она как раз собиралась сообщить эту новость Ибрагиму.

Женщины молча сидели.

— Ты точно знаешь? — с какой-то отчаянной надеждой спросила Таня.

— Все знают, кроме тебя.

У Тани из глаз полились слезы.

— Ну ты что, Танюха, успокойся. Бросай его к чертовой матери. Квартира у тебя есть, сын вон какой красавец. Попереживай маленько да найди нормального мужика. На этом козле свет клином не сошелся!

— Я беременна.

Лида присвистнула.

— Срок большой?

— Три месяца почти.

— Тогда рожай.

— Нет.

— Да ты что надумала? С таким сроком никто тебя на аборт не положит.

Таня молча смотрела в пол. Тихо сказала.

— Помнишь, когда я с сыном ходила, ты меня отговаривала, мол, бабка одна есть.

— Танька, это опасно, у тебя не три недели.

— Отвезешь меня к ней?

Лида налила еще стопку коньяка, одним махом выпила.

— Завтра с утра поедем. Чтобы он огнем горел, гад конченный. А сын?

— У соседки оставлю, он ее знает, не плачет.