На острие: часть вторая (СИ)

— Маловероятно, — отрезал джинн.

Я вздохнул — опять мне приходится отступать, потому что Руся прав: Макар та еще бестия, кто знает, что там у него на уме. Лучше перестраховаться, а то и впрямь пригласит в наш мир какую-нибудь инфернальную жуть!

— Зар! — позвал джинн, но я не повернулся, рассеянно поигрывая бокалом. — Заренька, ну взгляни на меня. Не куксись, больше я не совершу оплошности…

— Ах, так это была «оплошность»?

— Роковая ошибка. Безумие. Приступ ревности. Назови, как пожелаешь. Больше никаких ограничений. Если меня не будет неделю…

— Неделю? Уморить меня решил?

— Пять дней? Что, тоже много? О, Великие пески, сама мысль о тебе и ком-то еще сводит меня с ума!

— Так не думай! Чтоб тебя черти драли, Руся, сколько можно, а?

— Наверное, всю жизнь, — джинн вздохнул с грустным видом, который почудился мне жестокой насмешкой.

Эдакое наигранное псевдо-покаяние. Вроде и сожалеет, но в душе оправдывает себя. От этого раскаяния, которое почудилось мне насквозь фальшивым, я моментально вскипел. Мне казалось, что я совершенно простил джинна, но, видимо, нет. Раздражение, злость, обида неожиданно вспыхнули во мне и выплеснулись в ужасно некрасивую сцену. Меня трясло, я бросался на опешившего джинна, кричал, что он гад и сволочь. Конечно, все мои попытки поколотить его были тщетны; подобно тому, как волна не может сокрушить скалу, я не мог нанести толкового удара, джинн даже не морщился. Он оказался таким твердым! У меня потом даже руки болели. Джинн пытался меня усовестить, гудел что-то растерянно, а потом, когда мне удалось попасть в него почти полным бокалом, тон сменился на угрожающий. Но меня, что называется, несло, и джинн, поняв, что я не угомонюсь, попросту исчез. Я еще некоторое время покружил по комнате, выкрикивая оскорбления и в ярости разбрасывая вещи, но проклятый джинн так и не появился. Может, ему надоело глядеть, как я беснуюсь, и он свалил куда-нибудь. Мне стало дико обидно за себя. А что может поднять настроение инкубу? Правильно! Секс!

Главный источник наслаждения у нас сбежал, ну и шут с ним! Пойду, подцеплю какого-нибудь человечка!

Перед походом, я придирчиво осмотрел себя в зеркале. Отвратительно. Рожа опухшая, красная, глаза мутные. Красавец, блин. Прежде чем лечить нервы, требуется привести себя в порядок. Отправился мыться, заодно всякие масочки себе сделал, увлекся так, что и маникюр с педикюром замутил. Отшлифовал ноготки, вымочил пальчики, смазал специальным маслицем, отодвинул кутикулу, подумав, решил, что требуется нанести лак.

Руслан возник передо мной в тот момент, когда я почти дорисовал тоненькой кисточкой синий цветочек на большом пальце ноги. Наносить рисунок — работа тонкая и требующая сосредоточения, поэтому я не стал отвлекаться на молчаливо стоящего джинна. Стоит начать говорить, и ссора пойдет по новой, лак смажется и все придется начинать сначала.

— Зарик, пойдем со мной, я тебе кое-что покажу. Надеюсь, это немного поможет тебе смириться с тем, что я «ревнивый злобный мудак».

О, а вот сюрпризы просто обожаю. Я оторвался от созерцания цветочка и вопросительно посмотрел на Руслана. Тот криво улыбнулся:

— Придется спуститься вниз. Наверное, стоит надеть обувь. Хочешь, подую теплым ветром на ногти, чтоб быстрее высохло?

Я был заинтригован. Собачиться расхотелось, тем более, что джинн говорил мирным тоном и, кажется, не собирался убивать меня за гневную вспышку — я немного опасался ответной агрессии, так как джиннов не назовешь милыми существами. Но нет. Стоит, улыбается. Чувствует свою вину, ух, скотина огненная!

Обида продолжала колючим ежом шевелиться где-то на дне души, но как только я увидел то, что Русик приготовил мне в качестве извинения, чистый восторг затопил меня и я позабыл все свое негодование и злость.

— Это мне? Он настоящий? Папочка всегда говорил, что это только легенда!

Прямо перед крыльцом стоял крылатый конь. Я читал мифы Древней Греции, когда был маленьким; боги показались мне жестокими и какими-то бестолковыми, а вот мельком упоминающийся Пегас зацепил что-то в детской душе. Я все время просил папу купить мне крылатого жеребенка, но отец говорил, что известные ему магические кони опасны, а крыльев у них нет. А я все равно мечтал о полете на Пегасе, у меня даже висела картина с его изображением, а став постарше я пошел учиться езде. Кое-что у меня получалось, хотя скакать на обычных конях оказалось достаточно тряско.

— Сразу говорю: это не Пегас! Так что великим поэтом тебе не быть, — улыбнулся Русик.