На острие красных стрел

Несколько суток держала потом другую господствующую высоту в глубине обороны врага рота старшего лейтенанта Г. Васильева. Дерзкий рейд в тыл противника совершил батальон, которым командовал майор А. Швец. Самоотверженно, проявляя героизм и мужество, действовали в изнурительных горных боях все без исключения бойцы и командиры. И все же потребовалось почти двадцать дней для того, чтобы пройти семидесятикилометровый путь от Георгени до Регин. Особенно яростным было сопротивление гитлеровцев на подходах к этому городу, — в боях за населенные пункты Глэжэрье, Идичел, Брынковенешти. Нашим подразделениям непрерывно приходилось отбивать отчаянные контратаки врага. Здесь вышли из строя почти все командиры рот и батальонов полка.

Не менее жестокими и кровопролитными были бои за населенные пункты Герла, Дэж, Ардузел, Сэкуени. В конце октября наконец-то остались позади горы, и мы, облегченно вздохнув, вышли на Венгерскую равнину.

14 ноября 1944 года приказом Верховного Главнокомандующего за мужество и героизм, проявленные в боях за Трансильванские Альпы, 48-му стрелковому и 214-му артиллерийскому полкам присвоено почетное наименование — «Трансильванских». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1944 года 29-й стрелковый полк награжден орденом Суворова III степени.

Глава двенадцатая. На венгерской равнине

И вот наконец кончились изрядно надоевшие горы. Мы спустились на зеленую Венгерскую равнину. После Трансильванских Альп она показалась нам ровной, как стол.

— Теперь будет легче, — говорили разведчики. Но ошиблись: легче не стало. Наоборот, очень скоро почувствовали себя на равнине неуютно. Ощущение такое, будто все время на виду у противника: мы его не видим, а он за нами наблюдает... Оказывается, в горах в этом отношении все-таки легче. Там, в расщелинах между скалами, можно даже в десятке метров от врага проползти, а здесь, в степи, на несколько километров вокруг все как на ладони просматривается.

Особенно плохо чувствовал себя В. Батаев.

— Не люблю равнину, — говорил он, вздыхая. — Я на ней — как не в своей тарелке. По самым высоким горам до Берлина дошел бы, а здесь мне несдобровать...

На последнем для нас этапе войны — в Будапештской операции — разведчики полка понесли самые тяжелые потери. Сказался, видимо, целый ряд факторов. Во-первых, спустившись с гор на равнину, мы вольно или невольно расслабились, потребовалось некоторое время, чтобы снова привыкнуть и приспособиться к степи. Во-вторых, нас одолевала невероятная усталость. Разведчики засыпали на ходу. Но передышки не было и не предвиделось. Войска шли и шли вперед, не останавливаясь ни на час. В-третьих, Венгерская равнина являла собой предполье фашистской Германии, поэтому немецко-венгерские войска сопротивлялись ожесточенно. Большая насыщенность вражеских войск на равнинной местности очень затрудняла наши действия. Хотя противник и отступал, все же порой невозможно было пробиться сквозь многочисленные засады, заслоны, охранения, промежуточные рубежи, чтобы «нащупать» его основные силы, проникнуть в их расположение.

В один из последних октябрьских дней 1944 года после тяжелого трехчасового боя противник, не выдержав натиска наших пехотинцев, стал отходить в направлении Надькалло. Разведчики шли следом всю ночь, стараясь не оторваться от его арьергардов. Шли, можно сказать, наощупь, опасаясь нарваться на засаду или охранение противника. Видимо, где-то мы промедлили, и к утру противник будто растаял в этой красивой изумрудно-янтарной степи, слегка подернутой легкой кисеей утреннего тумана. Мирная картина и стоявшая вокруг оглушающая тишина буквально разоружали нас: единственное, чего хотелось в те минуты, — скорее слезть с коня, растянуться здесь же, на еще не остывшей земле, и под ласковыми лучами солнышка сладко вздремнуть.

Назначив наблюдателей, я приказал всем спешиться, размяться, чтобы отогнать сон и усталость.

После короткого привала двинулись дальше, растянувшись группами по фронту на расстоянии зрительной связи. Справа, в полутора километрах, таким же образом шел взвод конной разведки во главе со старшиной Н. Мишуковым.

Лейтенант В. Батаев со своей группой не спеша двигался по шоссейной дороге. Я — в сотне метров сзади, чтобы видеть всех разведчиков. Так мы прошли километров пять, на ходу всматриваясь в лежащую впереди местность. Однако никаких признаков противника не обнаруживалось. Прямая серая лента асфальтированной дороги была пуста до самого горизонта. И вокруг — мертвая тишина. Я забеспокоился: неужели противник так далеко от нас оторвался? Остановил коня, встал ногами на седло, поднял к глазам бинокль... Не сразу обнаружил впереди, почти в двух километрах, хорошо замаскированную траншею. Никакого движения по ней не наблюдалось. Может, она пуста? Еще и еще осматривал в бинокль каждый метр траншеи. Наконец что-то там сверкнуло под лучом солнца. Не что-то, а самая настоящая оптика!