На острие победы

– Васюков, отставить, – бросил Неупокоев, смачивая горло водой из фляжки, – все, парни, сбор и выдвигаемся. Темень нам в путь. Пора.

Бойцы экипировались, загрузились на транспорт и еще раз заприметили место захоронения. Может быть, когда-то и им, если останутся живыми, доведется прийти на могилку боевого товарища.

Мотоцикл и бронетранспортер без включенных фар выехали с полянки и медленно поползли по лесу. Их цель была железная дорога, перегон Гумбиннен – Шталлупенен.

Неупокоев трясся вдоль борта и все пытался разглядеть немцев. Там, на привале, немного попытав их и проведя горячие беседы, кое-что удалось выяснить. Их приверженность к особым войскам противника, намерения и мелкие детали по концентрации германских войск в данном регионе. Про «Крысу» оба молчали, иногда переглядываясь, или отрицательно мотали головами.

Рация в броневике оказалась. Немецкая переносная, с ограниченным радиусом действия до пятидесяти километров. Лейтенант очень расстроился этому факту, потому что он не мог связаться даже с партизанами в соседней Литве. Аппарат позволял общаться мобильным патрулям только в зоне особого внимания, служа переговорным устройством, а не передатчиком информации на далекие расстояния. Только одним лишь плюсом одарила рация диверсантов – возможностью слушать переговоры застав и постов немцев, охранявших секретный регион. Чтобы пленные не испортили устройство связи или не тюкнули по затылку водителя, их грубо и крепко связали и сложили в корме транспорта под охраной всегда бодрствующего Васюкова.

Топлива должно было хватить до места, но с условием, что не придется блудить по лесам или делать крюки, уходя от погони. Патронов и питья тоже было достаточно. Не было драгоценной связи с Большой землей.

– Васюков, Лиза. Как хотите, но выбейте из этих уродов, где можно приобрести армейскую рацию. Без нее мы ноль. И гибель наших товарищей, и подвиги группы – все канет в ничто. Подведем руководство, дадим немцам протащить танк в Литву или Белоруссию, а дальше фронт. Вам ясно? Действуйте.

– Есть.

– Так точно, командир!

Снова послышались немецкая речь переводчицы, матерная ругань старшины, возня, глухие удары и звонкие оплеухи, стоны пленных. Машина бодро раскачивалась на ухабах и поворотах, нещадно растрясая груз и людей. Неупокоев в такие моменты тихо матерился и стонал от боли в колене.

Черный лес никак не кончался, но это пришлось только на руку разведчикам. Однажды в темном небе далеко над горизонтом раздались глухие взрывы, трассеры и вспышки озаряли облака. «Может, новую РДГ обстреливают? Или бомбардировщики очередной налет совершают. Эх-х, быстрее нужна связь, быстрее «Крысу» найти!» Лейтенант нервно кусал губы, дергался вместе с транспортом и проклинал этих двух пленных. Нужно было срочно разговорить их. Они явно знали многое, да и наверняка являлись офицерами среднего звена вермахта. «Тот, что с рваным ухом в форме, – лейтенант СС, а вот этот рыжий, конопатый хоть и в штатском, но не менее важный орелик!»

– Васюков, чего ты с ним церемонишься? Как свою кралю гладишь. Мне тебя учить? Если через пять минут не будет информации по радиостанции или «Крысе», пойдешь пешком один искать все это. Понял?

– Товарищ лейтенант! Ну что вы-ы? Будто я виноват… – старшина со злости лягнул рыжего и уже без помощи Пешковой начал угрожать и болезненно тюкать кулаком в тело пленного. – Говори, сука, говори-и, падла-а! Я кишки твои щас на нож намотаю, гнида…

Васюков по совету Машкова, дежурившего у пулемета, вынул «НР-43», лезвие которого матово блеснуло при свете луны, проглядывающей сквозь кроны деревьев. Нож разведчика, прозванный в спецвойсках «Вишней», острием вонзился в щеку немца, отчего пленный завыл и задергался гусеницей, спасающейся от муравьев.

После трех минут допроса с пристрастием Васюков сообщил командиру, что из рыжего, может, и выйдет толк рассказчика, а из эсэсовца точно нет.

– Командир, сам знаешь, эти СС молчат, как наши диверсанты! Толку никакого от офицера, – поддержал старшину сержант Машков, – кончать его надо. На глазах у дружка его, чтобы не повадно было. Сразу все расскажет, гусь лапчатый!

– Вот ты умник у нас! А то мы не знаем, что и как тут сбацать, – лейтенант сплюнул и подсказал Васюкову, что делать дальше, – старшина, офицеру «спускай колеса». С верхних начиная.

– О-о, вот это другое дело, командир! – старшина приободрился, виртуозно покрутил в пальцах нож с вишневого цвета рукояткой и косо посмотрел на испуганную радистку. – Лизок, будь ласка, отвернись, пока я тут хирургией занимаюсь.

Пешкова моментально отвернулась, зажмурила глаза. Машков и Неупокоев внимательно созерцали картину пыток. Старшина на треть лезвия воткнул нож в бицепс Гейнца, чуть крутнул клинок и быстро выдернул. Предусмотрительно запиханный в рот немца кляп чуть не вылетел от утробного воя офицера.

– Будешь говорить? Нет? А ты? – Васюков взглянул на рыжего. – Тоже нет? Ну, поехали дальше, кролики.