На острие удара

– Лен, он, конечно, урод и все такое, но тебе не кажется странным, что нас за последнее время дважды пытаются убить? Я в совпадения не верю.

Девушка промолчала. Очень похоже, она задумалась об этом только сейчас. Потом решительно сунула руку в карман, выудила телефон:

– Ты как хочешь, а я звоню тренеру.

– Звони. Генерал разберется… я надеюсь. Уж больно неуютно чувствовать себя под прицелом.

И, как бы подтверждая эти слова, оба игрока непроизвольно поежились…

Игровая база.

Три часа спустя

– Мне это не нравится, – Полтавец медленно ходил по кабинету – думал. Почему-то ему всегда лучше думалось на ходу. Кузнецов молча сидел за столом, наблюдая за старым товарищем, и молчал. Не потому, что ему нечего было сказать, а просто не хотел мешать ходу мыслей. – Конечно, может, у твоих ребят паранойя, но дырка в руке у одного реальная. И я с ним солидарен – не слишком мне верится в совпадения.

Раздражение полковника можно было понять. С одной стороны, игроков он по-прежнему не считал ровней ни себе, ни своим людям. И в чем-то офицер старой закалки, надо признать, был прав – щелкать клавишами в кабинетах все же несколько иное, чем встречать смерть лицом к лицу. С другой стороны, он признавал полезность игроков – таким счетом, как у них, похвастаться не мог никто. И сложнейшие задачи они решали походя, обеспечивая результативность операций, а вместе с этим и плюшки, сыплющиеся не только на них самих, но и на того же Полтавца со товарищи. А еще он со здоровым житейским цинизмом понимал – стремительный карьерный рост, случившийся с ним (и его людьми тоже, ибо любой нормальный командир будет тянуть следом за собой тех, на кого может опереться), напрямую связан с результатами эксперимента. Поэтому, если он намерен продолжать взлет, то, хочет он того или нет, мальчишек придется холить и лелеять. И уж конечно, не допустить, чтобы по какой-то глупой случайности они отправились на тот свет.

Генерал Кузнецов такой ход мыслей в общем и целом разделял. Особенно в свете того, что по итогам польской и немецкой кампаний на его погоны добавилось еще по звезде. Жирные, генеральские. Буквально сегодня на плечи спланировали, и звание генерал-лейтенанта еще требовалось обмыть. И тут такое…

Откровенно говоря, на общем фоне новое звание не выглядело чем-то запредельным. Когда случается маленькая победоносная война, дождь наград сыплется на всех, кто причастен хоть самым краешком, от рядового до генерала. Однако же – и про это не стоило забывать – вкупе с честно заработанным ранее нынешние звезды на погонах смотрелись более чем серьезно. Генерал Кузнецов не был чужд здоровому карьеризму и, как и его заместитель, рассчитывал на большее. А раз так, каким-либо случайностям, могущим сбить мечту на взлете, в его планах не было места. Соответственно, в происходящем требовалось разобраться, причем чем быстрее – тем лучше!

– Твои предложения?

– Да перевести их на казарменное положение – и делу конец.

Генерал задумчиво кивнул. В словах Полтавца имелась логика. Но не все так просто, увы…

– Нереально это, ты уж извини.

– Почему? Ты в своем праве, они офицеры или почему?

– Я в своем праве, – согласно наклонил голову Кузнецов. – Только вот, посмотри…

На стол легла бумага. Один-единственный лист, отпечатанный на самом обычном принтере. Полтавец взял его в руки, быстро пробежал взглядом строки. Потом вновь прочитал, на сей раз более внимательно.

– Вот оно как, значит…

– Именно. Существа, блин, с тонкой душевной организацией. А нам результат нужен!

Действительно, тонкая душевная организация… Доктор у них, помимо чисто профессиональных навыков, обладал еще одним качеством, весьма ценимым начальством. Умел эскулап писать многостраничные отчеты – и делать выжимку в три строки, из которой становилась полностью и достоверно понятной суть этого самого отчета. И если с первым в разной степени успешно справлялись многие, то второе требовало недюжинного таланта. У доктора талант имелся.

Если кратко, не стоило надолго запирать игроков в четырех стенах – эффективность начинала быстро снижаться. Не до конца, они по-прежнему работали лучше обычных танкистов, однако же весьма заметно. За время последней кампании, к примеру, у молодняка она упала не менее чем на сорок процентов. У старших, всей пятерки, стабильно на двадцать-тридцать. Не смертельно, но все же неприятно. А главное, непонятно, как процесс в дальнейшем начнет прогрессировать.

– Итак, подводя итоги… Ограничивать их вольности нельзя по медицинским показателям, охрану приставить нельзя из соображений секретности, негласное наблюдение тоже не стоит…

– Не стоит. Я как-то интереса ради приставил к их младшему. Засек через десять минут и тут же оторвался. Хорошо еще, остальным не передал. И, опять же, зная, что за ними наблюдают, неизвестно, как отреагируют.

– Нормально отреагируют.

– Сознательно – да, а остальное? Не получится опять эффект четырех стен?