На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

Умница Кучин тоже заметил, что за мной следят. Он показывает мне соответствующих людей, дает мне еще пару хороших советов и оберегает меня от слишком больших ошибок во время выполнения моего первого крупного задания в зоне проведения операции. Нельзя не заметить одного журналиста, постоянно появляющегося там, где и я. В гостинице он всегда сидит за соседним столом. Когда я с кем-нибудь разговариваю, он стоит поблизости. Я становлюсь все осторожнее. Когда позже в Берлине я описываю этого человека, Маркус Вольф замечает сухо: «Это английский резидент».

По официальной версии я сопровождаю Георга Хандке и Рихарда Гюптнера на переговорах и принимаю их гостей. Многие их партнеры прежде всего политики и журналисты, здесь, в Женеве, в связи с главной темой конференции — германским вопросом, — ищут обмена мнениями с представителями ФРГ и ГДР.

Неофициально я беседую и с агентами из ГДР, которые работают здесь журналистами, и с вверенными мне агентами из зоны выполнения операции, которых я еще не знаю лично. Среди них один депутат бундестага и один штабной офицер, уволенный из бундесвера.

Для меня все это целина, и я в высшей степени сосредоточен. Но все происходит более прозаично, чем я себе представлял, и далеко не так гладко, как об этом будет позже написано в учебных материалах, пособиях и инструкциях Главного управления разведки по проведению операций. Для меня пребывание в Женеве — это испытание огнем, практический курс, занятия по 24 часа в сутки. Я знакомлюсь с разными людьми, общаюсь с ними под легендой, знакомлюсь с условиями капиталистического общества и пытаюсь вписаться в необычную обстановку. Уже только поэтому стоило ехать в командировку. Моя актуальная информация с места событий определенно интересна, но ничего не решает.

Впечатления подтверждают, что я занимаюсь правильным делом. С ГДР на официальном уровне обходятся как с парией. Не признавая на международной арене ее делегацию, между тем принимают к сведению, но никоим образом не обращаются с ней с дипломатическим почтением. При этом политики ГДР носят в карманах дипломатические паспорта, которые признают во время промежуточной посадки в Праге, но которые ничего не значат в Женеве. Там дипломатическое представительство делегации ГДР берет на себя, по договоренности с СССР, китайская делегация. Мы благодарны китайским представителям, не только их дипломатам, за их дружественное поведение.

По возвращении моя жена позволяет мне кое-то время рассказывать об интересных впечатлениях о Варшаве, а потом задает вопрос: «Что ты посмотрел в Польше, я теперь знаю, как же все-таки было в Швейцарии?» После секундного ужаса я испытал облегчение. Все же я могу кое-что рассказать об этой прекрасной стране, о Женеве, Монтре и Берне. О конспиративной работе я, конечно, молчу, как и прежде.

Новый вызов

Стремительное создание бундесвера и его растущая роль в НАТО не остаются без последствий для нашего отдела. От нас все настойчивее требуют размещать источники не только на «шефских этажах», но и закрепляться в низах. Давление становится все больше. По высокому распоряжению мы образуем сектор массовой инфильтрации. Мы должны вербовать военнообязанную молодежь из ФРГ. Для меня и других совершенно абсурдное дело. Серьезно мы этим не занимаемся.

Наша цель — проникнуть в верхи бундесвера и командование родов войск. Речь идет о военно-политическом и военно-стратегическом планировании. Позже мы также проявляем интерес к военной технике и внедряемся в федеральное ведомство по военной технике и закупкам в Кобленце. Там и на Хардтхеэ в Бонне, а не в казармах с рядовым составом бундесвера, находится важная информация. Массовая инфильтрация предается забвению и мы рады этому.

13 августа 1961 года, вскоре после полуночи, в моей квартире звонит телефон. Ничего непривычного — с моей-то профессией! Меня вызывают на службу. Я не единственный, кто туда прибывает. В боевую готовность приведены все сотрудники. Мы узнаем, что боевые группы рабочих и солдаты ННА с полуночи закрыли границы с Западным Берлином и Западной Германией. Руководство приказывает находиться в служебном здании в постоянной боевой готовности. Так как наши «уши» больше по ту сторону границы, а приказ о неразглашении тайны между отдельными подразделениями МГБ явно сработал, то эта тщательно спланированная акция застала нас врасплох. Мы, конечно, обсуждали вопрос, как можно воспрепятствовать тому, чтобы ГДР не была обескровлена вследствие массовых побегов, но безрезультатно. О переговорах между ГДР и СССР на высшем уровне и принятых решениях мы ничего не знали.