На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

Участники заседания Совета рекомендуют немедленно и без всяких изменений передан отчет руководству партии. Министр Мильке ощетинивается. Он хочет передать часть ответственному за это члену Политбюро, тому чьей непосредственной специальности это касается. Эрих Хонеккер ни разу не получал всей информации, согласно свидетельству Эгона Кренца в его книге «Осень 89» Почему же Эгон Кренц ничего не предпринимает в это время, почему не действуют члены Совета, являющиеся, так же как и генерал Руди Миттиг и генерал Хорст Фельбер, членами ЦК СЕПГ, почему бездействую я? Потому что это далеко не первый раз, когда важная информация скрывается. Нам не хватает мужества.

Скованные замшелыми структурами, являясь частью целого, но, в конечном итоге, изолированные от этого целого, мы запутались в партийном благоразумии, партийной дисциплине и страхе перед собственными недостатками. Тем не менее, не унывая, мы верим в дальнейшее существование ГДР.

При этом мы в Главном управлении разведки становимся жертвами своей собственной профессии и всех вытекающих из этого последствий. Аналитики оценивают положение в ГДР реалистично, но они тоже не в состоянии предвидеть последствия. Раздобытые нами в правительствах и партийных центрах Бонна и Западного Берлина оценки положения описывают увеличение критической по отношению к режиму активности, хотя в то же время не ставят под сомнение существование ГДР. Как, впрочем, и постоянного представительства ФРГ. Мы тоже не ставим.

Когда в начале августа 1989 года Эрих Хонеккер покидает из-за воспалившегося желчного пузыря встречу руководителей Совета Экономической Взаимопомощи в Бухаресте, власть фактически попадает в руки Гюнтера Миттага и Эриха Мильке. Эгон Кренц, занимающий к этому времени пост заместителя Хонеккера, не противится отправлению его в отпуск. Миттаг и Мильке пытаются взять под контроль массовое бегство. Чтобы создать видимость государственного авторитета, они перевозят поездом людей из Пражского посольства по территории ГДР на Запад.

ГДР уже нетвердо стоит на ногах. Массовым выступлением многих граждан становится «Новый форум». Лозунг демонстраций в Лейпциге «Мы — народ» превращается в «Мы — один народ». Этот сигнал становится окончательным воззванием для всей страны. Лозунг «Штази — на производство», словно удары фанфар, доносится до берлинской Норманненштрассе. Нам становится понятно: гнев людей направлен, в основном, против нас.

Экономическая беспомощность ГДР, недостаток демократии, неспособность реформировать государство и общество, а также неудачная политика безопасности СЕПГ настигают госбезопасность сильнейшим ударом. Госбезопасность должна репрессивными мерами сдерживать падение и становится в результате козлом отпущения для нации. Никто в руководстве партии или государства, ни во времена Хонеккера, а уж тем более Модрова, не называет вещи своими именами: Министерство безопасности действует по поручению политического руководства. И это не государство в государстве, а инструмент власти господствующей партии, ее щит и меч, как часто подчеркивает Мильке. Однако власть имущие: Хонеккер, Кренц, а позже и Модров, — избегают ответственности сказать об этом вслух.

Празднованием 40‐летнего юбилея со дня основания ГДР руководство партии все еще хочет продемонстрировать стабильность и силу. Но оно боится контрдемонстраций. Носится слух, что готовится марш до Бранденбургских ворот, что планируется массовый прорыв через границу. Мы в Главном управлении узнаем от наших негласных сотрудников из Западного Берлина: сенат и союзники предписывают всем служебным инстанциям находиться в боевой готовности. К сожалению, мы не можем выяснить, кто же распространил пароль о прорыве через границу. Я убежден, что политические круги и тайные службы — не только немецкие — приложили к этому свои руки и запутали следы. Они ожидают, что созданный ими гордиев узел все-таки будет разрублен.

Никто в правительстве и в Министерстве безопасности не думает о применении огнестрельного оружия, чтобы предотвратить демонстрации, разве что при массовом прорыве через границу. Поэтому в день празднования во Дворце Республики не должно быть допущено любое скопление людей, ведь близко Бранденбургские ворота, срабатывает логика стоящей уже на протяжении 26 лет стены.

Меня одолевает разочарование. В качестве гостя на праздничном заседании я терпеливо выслушиваю речь Хонеккера во Дворце Республики. Скоро вместе со своей женой я покидаю вечерний прием. На демонстрацию ССНМ я не иду вообще. Это ни в коем случае не протест, это просто растерянность и беспомощность. Этой ночью никто не стреляет, однако бьют и арестовывают.