На перекрестках дорог

Эти слова смутили Темуджина, хотя ни имени, ни жизни своей он не помнил, проснувшись в сырой горной пещере с волками.

Ни одно поколение детей Наны сменилось, пока он спал, но они точно знали, что это их дом, и этот человек им друг, хозяин и брат. И проснувшись он нашел всё, что было нужно, но главное потерял – память! Как уж это случилось – одному богу известно. Но звать он стал себя Эра. Так обращались к нему братья волки, реагируя на каждое сказанное слово. А тут уже второй раз слышит знакомое и незнакомое – Темуджин. «Поверить ей? Или не поверить?» – терзался сомнениями он.

– Ты останешься здесь. И докажешь свою правоту. А там посмотрим.

Но не тут-то было. На рассвете люди Темуджина оказались в огненной западне. Войско кедаев переправилось через реку и напало неожиданно, они тоже терпели от Темуджина.

– Отпусти, я доберусь до своих и приведу тебе помощь. Может, тогда ты узнаешь – кто тебе друг, а кто враг! – задыхаясь от копоти и кашляя предложила Ханну.

Темуджин нерешительно перерезал веревки. Толку от неё сейчас всё равно не было, а защищать её не было сейчас никакой возможности. И отпустил.

Полчаса он ничего не замечал вокруг себя, кроме криков битвы, крови, хлеставшей во все стороны то тут, то там, красных всполохов горящих юрт, перевернутых котлов с остывшем варевом. Кедаев в волчьих шапках с длинными хвостами, прыгающими по широким спинам, их смуглых утонченных лиц, словно выветренных, высушенных на солнце, и так явно отличающихся от местных лиц: белых, круглых, похожих на свежую, пышную лепешку, замешанную на хорошей сибирской закваске. Как во сне двигались около него тенями и другие лица, знакомые, но такие далекие, что Темуджин встряхнул головой, сбрасывая липкий морок. Они преследовали его во время долгих сновидений, то умиротворяя и успокаивая, то вызывая глубокую невыносимую тоску – до кома в горле, до крика в тёмной пустоте гулкой пещеры. От него, собственно, Темуджин и проснулся.

Отряхнув голову так, что слеза, внезапно выкатившаяся из глаза, полетела прочь как пуля, стремясь достигнуть цели – на поражение. Её поймал воин совсем рядом, перерубив надвое стрелу, пущенную в Темуджина неприятелем. Они посмотрели друг на друга. Темуджин увидел большую армию Ханны, вливающуюся в его ряды, и дал знать командирам, что они будут биться на их стороне.

Сражение длилось вечно. По крайней мере так казалось Ханну, которая уже не в силах стоять, упала на мёртвую тушу лошади и молча взирала на то, как Темуджин гонит жалкие остатки кедайских воинов к челнокам, и те спешно покидают долину не в силах даже грести. Их долблёнки несёт по течению как ветки, брошенные ветром, крутит в волнах и прибивает к берегу у скал очень далеко от места битвы.

– Их много, их очень много. Они соберут новую армию и снова придут.

– Тогда и мы соберём, – хмуро буркнул Темуджин, и, звеня оружием, грузно сел на камень.

Глава тринадцатая. Сотворение мира

На следующий день воины долго не просыпались. Один дозор сменял другой, и снова валились с ног после сытной похлебки. Всех падших в бою лошадей освежевали, мясо уложили слоями в большие ямы, пересыпав солью и закрыв толстым слоем лапника. Они не собирались уходить.

А Темуджин и Ханну, подождав с неделю, отправились в Грустину. Ханну не отставала от хмурого военачальника ни на шаг. Она убеждала, рассказывала, советовалась и советовала.

– Эй, женщина! – он схватил её за локоть и развернул так резко, что её лицо быстро оказалось рядом. – Не завидую твоему мужу, если таковой появится. Можно хоть на один день оставить меня в покое! – приблизившись почти шёпотом произнес он и так же резко отпустил Ханну, уходя, а внутри неё екнуло и упало вниз живота что-то тяжёлое, и тепло разлилось по всему телу. Это смутило Ханну, и она в этот день всеми силами убеждала себя держаться подальше от грузной фигуры, чёрным демоном сидящей на скале у реки.

А его мучили прежние тени воспоминаний: Тома, капризная и высокомерная…плывущая по широкой реке, изо всех сил глотающая ртом воздух, ловящая его взгляд на другом берегу, каждый раз поднимаясь над бурунами. Нана, тихо лежащая у ног, то рычащая, то поскуливающая во сне; она перебирает лапами быстро, быстро, ещё быстрей…Тара с большими синими глазами качает на руках маленького батыя, румяного крепыша. Вокруг шум да гам, и Темуджина за обе руки тянет ребятня. Голова кружится, и он падает, роняя всю эту галдящую ораву на траву. Взгляд его упирается в синее небо и большие птицы, как самолёты, кружат над ним с громким клёкотом. «А что такое самолеты?».

«Видимо есть в этом какая-то правда»,– подумал однажды Темуджин, и, подойдя как-то к Ханну, ответил согласием на просьбы поехать к матери в Грустину.

Ханну отправила гонца к матери, чтобы предупредить о приезде. Может удастся собрать и других родичей?

Через три дня они уже были в пути.