На перекрестке двух миров

— Тогда вы — восхитительная партнерша, — легко рассмеялся его светлость. — Должно быть, отсутствие слуха — ваш единственный недостаток. Впрочем, я не могу судить, потому что сам никогда не слышал вашего пения.

— И лучше вам его не слышать, — заметила я. — Доверьтесь мнению тех, кто успел стать жертвой худшего из моих талантов.

Нибо улыбнулся:

— Но если это и так, то недостаток всего один, а это уже мелочи. К тому же идеальных людей быть не может.

— Недостатков у меня много больше, — заверила я. — Если расценивать с позиции, какой должна быть дама из высшего света, то я один сплошной недостаток.

Его светлость отрицательно покачал головой. Я не стала его разуверять. К тому же дядюшка как раз закончил играть и демонстративно закрыл крышку рояля. Ришем вздохнул, но склонил голову, поблагодарив меня. Я вновь присела в реверансе, и герцог повел меня к моему месту, как и полагается сделать кавалеру в окончании танца. Однако кресло было сдвинуто, и Нибо, вновь извинившись, вернул всю мебель на прежние места. Его сиятельство остался у рояля, но теперь смотрел в нашу сторону.

— Не желаете ли отобедать? — спросил его светлость. — Быть может, приказать подать легких закусок и вина?

— Давайте дождемся магистр, — ответил дядюшка, — а там можно будет и отобедать. Что до вина, то я не прочь, а что желаете вы, дитя мое?

Мужчины посмотрели на меня. Я рассеянно пожала плечами, есть мне не хотелось. Если только чего-нибудь сладкого…

— А я купил вам пирожных, ваше сиятельство, — с улыбкой произнес герцог. — Тех самых, которые вам так понравились в «Матушке Вафле». Если желаете…

Я ощутила на языке вкус шоколада и кивнула, вдруг поняв, что именно пирожных из «Матушки Вафли» мне хочется больше всего на свете. Ришем просиял и направился к выходу из гостиной. И пока он подходил к двери, я поспешила вернуть на лицо маску. Дядюшка одобрительно кивнул. И когда его светлость вернулся, я прочла на его лице неудовольствие и досаду.

— Как скоро вы намереваетесь вернуться туда, где провели всё это время? — усевшись в свое кресло, спросил Ришем.

— Как только для этого будет всё готово, — ответила я, не желая вдаваться в подробности.

— Стало быть, не завтра? — уточнил герцог.

— Не завтра, — была вынуждена подтвердить я, и Нибо вновь улыбнулся:

— Тогда, раз уж так всё удачно складывается, то я приглашаю вас, ваши сиятельства, посетить мое герцогство, — произнес его светлость, переведя взгляд с меня на дядюшку и обратно. — Во-первых, я всегда мечтал показать вам Ришем, но это было несбыточным желание. А теперь никто вас не удерживает, и значит, вы вольны в своих действиях. Вашу полную безопасность я гарантирую и клянусь, что вы не познаете ни нужды, ни разочарования.

— А во-вторых? — полюбопытствовал граф.

— А во-вторых, мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели на наши достижения, — ответил герцог, впрочем, глядя на меня. — Мне интересно ваше мнение и совет. Кто, как ни вы, сумеет лучше других увидеть достоинства и недостатки ришемских учреждений? Дорогая графиня, ваш ум ясен, как летнее небо, и я неизменно доверяю вашим выводам. Как и вашим, разумеется, ваше сиятельство, — Нибо вновь поглядел на моего родственника и чуть склонил голову.

В гостиной ненадолго повисла тишина. Причиной тому стал охранник Ришема, исполнявший и роль лакея. А может, он и был лакеем, но, как и все ришемцы, обладал воинским опытом, а оттого и служил заодно охранником. Он внес поднос, на котором стояла откупоренная бутылка вина, три бокала и вазочка с пирожными. Было понятно, что он еще вернется с закусками, которые сейчас не уместились на небольшом подносе.

— Я не хочу вина, — сказала я. — Но от напитка на травах не откажусь. Впрочем, если в вашем доме водятся морсы, то буду рада и ему.

— Принеси, — негромко велел его светлость, и лакей склонил голову.

Он вышел, а Нибо, переложив пирожное на маленькую тарелочку, на которой лежала десертная вилка, и подал его мне. Я отломила кусочек, отправила его в рот и прикрыла глаза, смакуя.

— Это божественно, — подвела я итог и посмотрела на герцога. — От души благодарю.

— Всегда рад услужить вам и порадовать, — с улыбкой заверил меня Нибо.

Но в этот момент раздался голос дядюшки, и герцог вновь был вынужден уделить ему внимание:

— Зачем вам это нужно, ваша светлость?

На лице Ришема отразилось удивление, но больше фальшивое, чем искреннее. Ни я, ни его сиятельство ему не поверили.

— Разве же я не ясно выразил свои мысли? — спросил он, и дядюшка ответил:

— Ваша светлость, ваша речь была безупречна, и мы поняли ее до последней буквы, а вот мысли вы так и не выразили. Я прав? Потому я и спрашиваю — зачем?

— Не понимаю, — герцог перестал улыбаться. — Я высказал то, что лежит у меня на душе. Мне хочется видеть вас в Ришеме, и это правда.

— В это я верю, — кивнула его сиятельство.

— Так в чем же дело?

Граф поднялся с табурета и приблизился к столу, на котором стоял поднос. Взял наполненный Ришемом бокал и направился к окну. Там устроился на подоконнике и, сделав глоток, пробормотал: