На перекрестке цивилизаций

Особенно интересен в этом отношении его «Трактат о прощении». Сюжет его несложен. Некий шейх, в котором читатель без труда узнает автора трактата, получил разрешение аллаха посетить ад и рай и, как мы теперь говорим проинтервьюировать населяющие эти места души. Шейх встречается во время своего загробного визита с известными в арабском мире мыслителями и поэтами, многие из которых жили в доисламский период. Шейх обращается к ним с вопросом: «Почему простилось тебе?» или «Почему не простилось тебе?». Другими словами, как оценил бог земные деяния того или иного человека? Оценки эти порой поразительны.

Так, например, осматривая райские сады, шейх, он же Абу-ль-Аля, останавливается перед роскошным дворцом. Оказалось, что он принадлежит Зухейру ибн абу Сальма — крупному арабскому поэту доисламского периода. Весьма удивленный этим обстоятельством, шейх попросил разрешения встретиться с владельцем райского дворца. Зухейр встретил его восемнадцатилетним юношей, свежим как только что распустившийся цветок. Он подтвердил, что аллах даровал ему дворец и возвратил юность. Он заверил Абу-ль-Аля, что не терпит здесь ни обид, ни лишений, не знает бедности, усталости и не повторяет своей знаменитой касыды, в которой сожалеет, что смерть не идет к нему. «Кто прожил 80 лет, неизбежно скучает, а я прожил 90 и еще 10, и после 8 лет…»

На вопрос гостя: «Но как же простилось тебе? Ведь ты жил во времена, когда народ еще не обрел бога», Зухейр ибн абу Сальма резонно отвечает: «Я не вершил злых деяний…»

Из этого следует, что главное в вере не формальная сторона, а добрые деяния! Очень смелая в те времена мысль!

Твори добро без пользы для себя,
В нем благодарность за него любя.

Мрачный тон стихов Абу-ль-Аля просветляется, когда он говорит о предназначении человека — служить добру. Презрение к миру сочетается с любовью к людям. Обличение переходит в сострадание, мизантропия — в призыв к справедливости.

Лишенный личной жизни, идейно одинокий, живущий и смутное время развала некогда могущественного халифата, преследуемый ханжествующими ортодоксальными богословами, глубоко понимающий страдания родины, поэт видит смысл своего бытия в служении добру.

Кто купит кольчугу? По кромке кольчуга моя
Тверда и подобна застывшему срезу ручья.
Кошель за седлом, где в походе хранится она
Как чаша, которая влаги прохладной полна.
Расщедрится кесарь и князю пошлет ее в дар.
Владельцу ее смертоносный не страшен удар.
Он сердцем влечется к струящимся кольцам ее
И пить не желает: ее красота — как питье.
Меня заставляет расстаться с кольчугой моей
Желанье одаривать хлебом голодных людей.

Сегодня в пыльный и ничем не примечательный городок Маарет-эн-Нууман приезжают люди из многих стран света, и прежде всего из соседних арабских. Приезжают с единственной целью: побывать на могиле величайшего из всех арабских поэтов, такой старой, что уже нет возможности прочитать высеченную на ней надпись.

Сирия на стройке

Достижение политической независимости явилось первым шагом к возрождению страны. Сделать второй шаг — достигнуть экономического и социального прогресса оказалось значительно труднее.

Но годы революционной борьбы за освобождение родины всколыхнули широкие массы народа и высоко подняли их сознание. Середина XX века войдет в историю Сирии как время революционных потрясений. В стране, где сотни лет была фактически заморожена политическая жизнь, в кратчайший период возникло до десятка политических партий.

Менялись правящие партии, лозунги, программы, оставалась нищета, отсталость, угнетение, эксплуатация. Еще оставалась борьба. В процессе ее изменялись и борющиеся стороны. Расслаивалось крестьянство, дифференцировалась буржуазия, выделялась и укреплялась демократическая прослойка, формировался рабочий класс.

Пришедшая к власти Партия арабского социалистического возрождения (ПАСВ) понимает трудности и задачи, стоящие перед страной.

Взятие власти — цель любой политической партии. Одновременно этот акт — проверка способности партии осуществить на деле лозунги, начертанные на ее знамени. Удержать власть труднее, чем ее захватить. Партийное руководство было поставлено перед неумолимым выбором: либо передать бремя власти другой политической партии, обладающей более решительной программой, либо становиться более решительными самим. Оно избрало второй путь.

От колониального периода Сирия унаследовала застойное сел некое хозяйство, однобокую обрабатывающую промышленность и еще более однобокие внешнеэкономические связи. Для нее была типична хозяйственная структура бывшей колонии.