На переправе

Надоели зимние одёжки,
надоел мне снег и прочий дождь!
Босиком по тёпленькой дорожке
пробежаться хочется – невмочь!

Никаких заманчивых сосулек,
никаких весёлых снежных бурь!
Пистолет – а вместо глупых пулек,
тёплых капель свежая глазурь![1]

Дети смеются

И я уже знаю, что осень – будет,
что встанут с утра усталые люди,
пойдут на работу, в детсад и школу,
я выпью свой кофе, а кто-то – колу,

и будет лететь мой воздушный шарик,
и будет вращаться земной наш шарик,
в глухой подворотне завоет Шарик…

руками за воздух, в пространстве шаря,
я девочкой буду стоять на шаре —
слезами истерик пропитан шарфик —

и весело так разобьются блюдца,

а дети смеются…
          дети смеются…

«Ветвями рук переплетясь…»

Ветвями рук переплетясь,
корнями ног врастая в землю,
я олицетворяю связь
и разделенья не приемлю.

Я тот скудельничий сосуд,
что ты живой водой наполнишь
в горячем лепете минут,
перетекающих за полночь.

Я дом вневременный для всех,
кто из моей возник утробы,
не ради радостных утех,
а неизбежно – ради гроба.

И я тончайший переход
из смерти – в жизнь,
из жизни – в вечность.
Вдвоём мы набираем код
и обретаем небеспечность.

Мы всё во всём. И каждый круг
летящей в небо карусели
нам придаёт надёжность рук
и приближает ясность цели.

Наш узок круг и тесен мир…
и хорошо, что мал и тесен.
Тем легче собственный надир
покинет солнце наших песен.

Вдохновение

Вдохновение

Когда серебро луны становится золотом,
и ночь, как орех пустой, тонка и расколота,
я временем смолота
и пылью развеяна —
я слышу и слушаю, но я не уверена,

          что мне это кажется,
          что мне это видится:
          чуть двинешься – смажется,
          чуть дрогнешь – обидится,

      уйдёт серой дымкою,
      туманом иль облаком,
      картиною зыбкою,
      нечаянным отзвуком,

а может, останется строкою короткою…

и дочкой улыбчивой – лазоревоокою.

Венок

Может, это море пело,

          затопляя островки?

О. Воробьев

Когда так странно
        в центре океана
плывёт венок торжественно и пьяно
ты спросишь кто
         его на волны бросил
и эхом сто
        таинственных вопросов
и на вопросы эти нет ответов
у трети недогадливых поэтов
и только тем
      кто сами здесь любили
десятки тем
      глубины приоткрыли
качаясь на морской своей постели
ты понимаешь это волны пели
ты подпеваешь
      звёздам как подругам
и тонешь
      волны оставляя кругом
в своих неизреченных и прекрасных
неподдающихся словам пространствах

и надеваешь свой венок сонетов
на голову Луны – жены поэтов

«Есть поэзия звуков гулких…»