На пересечении

В его словах прозвучал вызов, уже не прикрытый уважением к господину Двельтонь ни как к старшему, ни как к хозяину дома. В карих глазах Элубио даже промелькнула снисходительная насмешка, словно он был охотником, который загнал свою добычу в угол. Юноша чувствовал свою власть, потому что впервые в жизни она у него появилась, и Кальонь-младший был буквально опьянен ею. Прежние отношения с Родоном оказались с легкостью перечеркнуты, и теперь Элубио не желал «пресмыкаться». Ответ Двельтонь вызвал в нем лишь очередную волну раздражения.

— Повторяю, мы проведем ритуал, когда вернутся оба лекаря, — голос Родона звучал холодно и резко. — Я не обязан объяснять свои решения, но в этот раз закрою глаза на твою дерзость, Элубио, и отвечу: утром я принимаю посетителей, и я не собираюсь менять свои привычки в угоду твоему нетерпению. Сегодня хороший день. Пойдите с Найаллой на прогулку. Когда есть, чем заняться, время тянется не так медленно.

С этими словами Родон кивнул на дверь, точно подгоняя Элубио, как глупого мальчишку. То, что молодой Кальонь так бесцеремонно является в его кабинет со своими требованиями, крайне не понравилось мужчине. Обычно сияющий и лучезарный Элубио словно утратил свою золотую маску, и теперь уродливая ржавчина красовалась на его истинном лице.

Впрочем, больше Элубио спорить не стал. Криво ухмыльнувшись и отвесив театральный поклон, юноша стремительно удалился. Звать на прогулку Найаллу он не стал, а уединился в своей комнате, где начал составлять письмо своему отцу. Элубио нервничал, как бы проклятый Двельтонь вообще не отказался от проведения ритуала.

Дописав последнюю строку, Кальонь вызвал личного посыльного и передал ему запечатанное послание, после чего немедленно отправился к своим колдунам. Рикид и Баркал без колебаний согласились на верховую прогулку по городу, но влекли их не красоты местных улочек да шумливость базара, а уединенный берег реки, где можно было спокойно поговорить о сложившейся ситуации. Как известно, любые стены имеют уши, поэтому Элубио счел нужным остановиться на мосту, откуда любой незваный гость будет заметен издалека.

— Если он будет и дальше тянуть время, придется вмешаться отцу, — начал молодой Кальонь, мрачно глядя на бегущую внизу воду. — Подумать только, я еще буду опозорен в глазах собственных родителей из-за этого проклятого феодалишки. Как вообще эта сошка смеет огрызаться?

— Вы всегда можете доложить о происходящем правителю Южных Земель. Уж он заставит Родона подчиниться, — Рикид заговорил первым, желая успокоить своего господина.

То был седовласый мужчина лет пятидесяти семи с холодными синими глазами. Его голос звучал низко, поэтому с непривычки у большинства собеседников по коже пробегали мурашки. Лицо Рикида отличалось резкими чертами и длинным носом, отчего внешне мужчина напоминал хищную птицу. Облачен этот человек был в черную мантию без каких-либо узоров, лишь на его шее висели какие-то странные амулеты из серебра, а на пальцах красовались кольца с полудрагоценными камнями.

Второй колдун, Баркал, был моложе Рикида всего на пару лет, однако волосы его были жгуче-черными, длинными и спутанными, словно мужчина понятия не имел, что такое гребень. Глаза его были карими, а взгляд острым, как кинжал, который вспарывал собеседника с насмешливой жестокостью. Если бы не манера колдуна при разговоре кривить губы, Баркала можно было счесть привлекательным, даже красивым. Вот только с женщинами этот человек был весьма жесток. Его первая жена скончалась через несколько месяцев после заключения брака от неизвестной болезни, на самом деле вызванной ядом. Вторая попросту исчезла без следа, благо семья Кальонь помогла замять эту неприятную историю.

Оба мага с черными предметами были знакомы не понаслышке. Именно Рикид предоставил в пользование Инхиру Гамелю ту самую злополучную книгу, дабы вызвать в городе Двельтонь дополнительные волнения. История с некоей семьей, которая под носом Родона будет практиковать черную магию, разрабатывалась не один месяц. Все началось с того, когда травля двуглавого Точи завершилась жестокой расправой с его обидчиками. С одной стороны, случившееся не выглядело как нечто темное и магическое, поэтому не могло служить достаточным аргументом, чтобы обвинить город Двельтонь в сокрытии чернокнижников. Но именно этот случай показался отцу Элубио особенно интересным. Мужчина предположил, что, если эту историю правильно развить, ситуация могла накалиться до самой невероятной температуры.

В первую очередь Кальонь-старший перекупил несколько доверенных лиц Родона Двельтонь. Господин Карж, казначей, стоил куда дороже Инхира Гамеля, но и пользы приносил немало. Он докладывал ему обо всем до таких мелочей, что даже о приезде Пустынных Джиннов Кальонь узнал раньше, чем сам Родон определился, что хочет видеть их у себя на празднике. Остальные продажные сошки стоили гроши, но работали не менее старательно: был кто-то из личной стражи Родона, кто-то из слуг, даже конюх пытался доносить за лишнюю монету.