На пересечении

— Не спешите, господин Баркал, — произнес Родон. — Я все еще собираюсь дождаться приезда остальных магов. Они старше и опытнее, и поэтому…

— Как вы не понимаете! — вскричал Элубио. — С каждой минутой ведьма становится сильнее! Потраченная энергия восстанавливается, и, если мы и дальше будем ждать, она нас всех уничтожит!

В тот же миг он достал из внутреннего кармана своего камзола письмо с печатью правителя Южных Земель.

— Здесь сказано, — продолжал Кальонь, — если черный предмет назовет своего хозяина, то и колдуна, и его проклятую книгу нужно немедленно сжечь! И если вы, господин Двельтонь, будете препятствовать, мне придется запереть вас в темнице. По воле правителя юга на время разбирательства вы отстраняетесь от своих обязанностей, и вашу должность поручено занять мне. Пока что я еще верю, что вы не покрываете чернокнижников, но все может измениться. Или вы тоже хотите погибнуть в пламени?

С этими словами молодой мужчина поднялся на ноги и швырнул Родону письмо, на котором темнела печать правителя Южных Земель. Двельтонь даже не взглянул на него. Глаза мужчины потемнели от гнева, ясно давая Элубио понять, что он наконец осознал, что творилось вокруг него все это время. Арайа в страхе посмотрела на отца, затем на господина Закэрэль, надеясь на его защиту, но отшельник по-прежнему не спешил вмешиваться. Молчал и Эристель, лишь на лице Клифаира читалось негодование.

— Нет, умоляю! — первой не выдержала Найалла. По щекам девушки покатились слезы, и она бросилась к молодому Кальонь, хватая его за руки. — Умоляю, Элубио, мой отец не виноват. Чернокнижники обманули его, как и всех нас. Отец — честный и порядочный человек. Он хороший, клянусь всем, что у меня есть. Он действительно хороший!

— Или ты слишком наивна, моя дорогая, — резко ответил Кальонь, смерив девушку насмешливым взглядом. Он вырвал свои ладони из пальцев девушки и отступил на несколько шагов, словно эти прикосновения были ему отвратительны. — В любом случае, пока идут разбирательства, все будет именно так, как скажу я. И не вздумайте мне противиться.

Услышав эти слова, Родон тихо усмехнулся.

— Забавно, — произнес он, теперь уже не скрывая своего презрения. — Ты так жаждешь своего куска власти, Элубио, что не задумываешься, а сумеешь ли проглотить его? Может и поперек горла встать.

— Ты лучше за свое горло беспокойся, Родон. Мало ли какая веревка может вокруг него обвиться, — молодой Кальонь впервые назвал мужчину по имени, и от этого почувствовал себя еще более значимым. Затем Элубио обратился к магам:

— Велите моему войску собрать людей на площади. Сегодня будет интересное представление. К тому же, думаю, горожане захотят познакомиться со своим новым правителем. Сообщите об этом всем высокопоставленным лицам: казначею, начальнику стражи, всем, кто имеет хоть какое-то влияние в этом городе. Предъявите им письмо правителя южных земель и велите сложить на площади костер. Ты тоже там будешь присутствовать, Родон, чтобы раз и навсегда запомнить, как горят чернокнижники.

— Безумцы! — прошептал Клифаир. — Небо, что же вы такое творите?

— А что касается вас, доктор, — Кальонь снисходительно улыбнулся, — я советую вам поостеречься говорить хоть что-то, что может мне не понравиться. Пока идет расследование, вы все являетесь пособниками чернокнижника, а, значит, будете оставаться в замке под наблюдением, пока все не прояснится.

— Я ничего не знаю, — теперь уже не выдержал Закэрэль. — Позвольте мне уехать восвояси и жить спокойно в лесу, никого не трогая. Меня сюда призвали, чтобы найти чернокнижника. Теперь он найден. Я хочу уехать.

— Скажите спасибо, что я вас еще в подземелья не упрятал, — резко ответил Элубио. — Правитель юга велел не быть с вами слишком суровым, пока идет разбирательство. И я буду верен своему обещанию, если вы не спровоцируете меня. На этом все. Разговор окончен. Расходитесь по своим комнатам и… Хотя нет, скажу последнее: учитывая возможную вину господина Двельтонь, он будет содержаться под арестом в своей комнате, и ему запрещается видеться со своими детьми.

— Нет, вы не посмеете! — воскликнула Арайа. Вскочив со стула, девочка хотела было броситься к отцу, но внезапно почувствовала, как прохладная рука Эристеля поймала ее за запястье, заставляя остаться на месте. Девочка непонимающе посмотрела на северянина, но его лицо оставалось таким же непроницаемым.

Не желая, чтобы Кальонь смаковал этот момент, Родон сам поднялся с места и, в последний раз бросив на Элубио ледяной взгляд, первым покинул каминный зал. Следом за ним немедленно направились двое солдат из личной стражи Кальонь. Спустя несколько минут удалился и новый смотритель города в сопровождении своих магов. Черный предмет Рикид, конечно же, унес с собой.

Теперь в полумраке комнаты находились только новоявленные «пособники» чернокнижников. Сестры Двельтонь, господин Закэрэль и оба лекаря еще какое-то время оставались на своих местах, не в силах произнести ни слова. Найалла, спрятав лицо в ладонях, тихо плакала, и старик Клифаир первым не выдержал и прижал девушку к груди.