На площади. В поисках общественных пространств постсоветского города

Город должен был получить проект правительственного комплекса, подобающего столице советской Украины, каковой в то время был именно Харьков: индустриальный, преданный идеям коммунизма город большевики предпочли не внушающему доверия националистическому Киеву. Но зданий хоть как-то похожих на столичные в Харькове не было, и рождение этой площади было обусловлено необходимостью придать провинциальному городу блеск, сделать из него современный советский и бюрократический центр. Таким образом, Госпром должен был стать главным зданием столицы, эдакой центробежной точкой Штадткроны (Stadtkrone), о которой рассуждали мечтатели вроде Бруно Таута, и воплотить в себе новую социалистическую систему художественных ценностей в противоположность эклектике и неоклассицизму Киева. Для реализации проекта выбрали пустырь – tabula rasa – рядом с Харьковским университетом. Общий план площади, получивший поддержку Дзержинского, в 1925 году разработал молодой архитектор Виктор Троценко. Центрально-осевая симметрия значимого правительственного здания сочеталась в нем с элементами авангарда. Если Мавзолей Ленина, построенный годом раньше по проекту Алексея Щусева, был компромиссом между древним, династическим образом и менее приземленным супрематизмом Малевича, с заметным преимуществом первого, то здесь наоборот: любой намек на классицизм тут же развеивается неожиданным силуэтом здания, которое на расстоянии становится похоже на супрематистский объект, созданный из переплетения тоннелей, ромбов и многоугольников. На круглой площади стоят две вертикальные башни, далее, мимо различных кубических зданий к центральному скверу (со статуей), центральной пешеходной зоне и комплексу высоток. Периметр планировалось застроить зданиями, а сама площадь должна была стать настолько же неправдоподобно огромной, как Дворцовая в Петербурге или Красная в Москве, которые, к слову, тоже были спроектированы для массовых мероприятий и военных парадов. После смерти Дзержинского в 1926 году площадь была названа его именем.

Первым этапом стало возведение Госпрома / Держпрома по проекту Сергея Серафимова, Самуиула Кравеца и Марка Фелгера, начавшееся в 1925 году. Это бескомпромиссный и мощный модернизм, в основе которого – простые, строгие формы из стекла и бетона; широкие окна и разбивка на составные части не позволяют воспринимать комплекс как цитадель тоталитаризма. Три части здания соединены пролетами на разных уровнях от четвертого этажа до восьмого (источником, помимо чистого вдохновения, возможно, послужили уже реализованные проекты, например Ригли-билдинг в Чикаго). В самом высоком из связанных между собой «небоскребов» двенадцать этажей. Единственный элемент этого, в целом намеренно лишенного иерархии ансамбля – противоречащий постулатам теоретиков конструктивизма симметричный центральный вход, напоминающий чуть ли не лишенную декоративных элементов арку из стекла и бетона. Однако многоуровневый силуэт и мягкие изгибы круглой площади подразумевают, что центра у здания как будто и нет, как нет и очевидного «значения», хотя причудливая легенда гласит, что с высоты птичьего полета здание должно смотреться, как первый такт Интернационала.

Вторую мировую Госпром пережил нетронутым, несмотря на несколько попыток взорвать здание. Не справившись, фашисты стали держать в башнях животных. Позднее площадь много претерпела от суровых перипетий истории Харькова. Вторая и третья части комплекса, построенные в том же стиле, были исковерканы тяжеловесной кирпичной кладкой, закрывшей широкие окна; к ровным бетонным поверхностям приладили декоративные элементы. Их силуэт и план по-прежнему далеки от классицизма, а вот когда-то модернистский Обком КПСС в конце площади был полностью перестроен в имперском сталинском стиле и стал совершенно неузнаваем. После войны площадь должен был дополнить последний штрих – многоступенчатая готическая башня, небоскреб, теперь уже в натуральную американскую величину, похожий на московских «семерых сестер» или варшавский Дворец культуры и науки. Небоскреб так и не построили, хотя его изображение на гигантском полотне, украшающем харьковский вокзал, служит фоном для многих героических свершений. Установленная в 1950-х на самой высокой башне Госпрома телекоммуникационная вышка стала менее затратным вариантом устройства центральной точки; а не так давно на плоских крышах появились неоновые вывески и подсветка; учитывая, что и то и другое было предусмотрено по проекту еще в 1920-х, сожалеть об этом не приходится.