На площади. В поисках общественных пространств постсоветского города

Из всех больших парадных площадей, созданных в условиях «развитого социализма», эта едва ли не единственная, неспособная вызвать у кого-то оторопь или испуг. Площадь Дефилад, которая должна была стать площадью Сталина, строилась вокруг Дворца культуры и науки – знаменитого, подавляющего все вокруг строения, занимающего площадь нескольких городских кварталов. Учитывая, что это самая большая площадь в Евросоюзе и шестая по величине в мире, поражает царящее здесь запустение. Когда выходишь на площадь по бульвару Маршалковска или поднимаешься из метро «Центрум», не лишним будет напомнить себе, что это вообще-то специально спроектированное общественное пространство, а не какая-нибудь постсоветская свалка; в самом сердце польской столицы расположилась убогая наземная парковка (и как подсказывают блестящие, с иголочки офисные здания, сердце польского капитализма расположено тут же). Поражает впервые увиденное изображение площади, где она еще чиста и свободна – огромное пространство, расчищенное в самом центре города исключительно, чтобы привлечь внимание к Дворцу культуры и науки. Сопоставимого эффекта можно добиться, даже не застраивая площадь долговечными зданиями, как это было сделано на Александерплац и Майдане Незалежности.

У площади Дефилад богатая история; именно здесь Гомулка объявил о начале польской «оттепели»; здесь Войтыла проводил массовые мессы, здесь же возникла и одна из самых символичных в Варшаве постперестроечных точек анархо-капитализма. Это был знаменитый своим неприглядным колоритом уличный базар, занимавший большую часть площади. Сегодня главное здесь – парковка. Въезд в подземную часть расположен прямо посреди площади, но и парковочные места на поверхности пользуются хорошим спросом, несмотря на неровное покрытие, где асфальтобетон соседствует с неуместно дорогими каменными плитами. Отсюда можно подойти к ступеням дворца культуры и науки, где внутри большой площади обнаруживается еще одна, поменьше. Являясь непосредственно частью дворца, она расположена между двумя (из нескольких) крыльями здания. Здесь вы найдете и неоренессансных героических рабочих, и статуи польских знаменитостей, и символические фигуры, но все это, строго говоря, уже не площадь.

Рано или поздно площади не станет вовсе, каждое новое десятилетие приносит новый план по ее застройке. Политик и архитектор популистского толка Чеслав Белецки предложил построить гигантскую, как будто снесенную с плеч, голову Сталина и устроить там Музей коммунизма (а для этого пришлось бы разрушить чудесный Музей техники); другой проект предусматривает целое нагромождение небоскребов, чтобы дворец перестал, наконец, быть основной доминантой на варшавском горизонте, при том что группа небоскребов к западу от него лишь усиливает эту доминанту. Кристиан Керец предложил проект здания музея современного искусства, в котором на удивление нет ни мишурной роскоши, ни потуг на имитацию Бильбао, и получил градостроительное задание, впрочем, как и несколько менее реалистичных, расплывчатых проектов шатких, асимметричных небоскребов – на этом, собственно, и все. Для строительства необходимо было расчистить площадку, и, соответственно, убрать базар. Последовали волнения. Сегодня это импровизированное, случайное пространство или скорее пространство столкновения случайности и так и незавершенного милитаристского плана.

Прогуливаясь по плац Дефилад, по-прежнему можно обнаружить свидетельства когда-то присущих ей церемониальных функций. Возведенный всего пять лет спустя после дворца комплекс Eastern Wall, выдержанный в стиле высокого модернизма, говорит о том, что после 1956 года польскому коммунистическому руководству площадь была не милее, чем всем остальным. Возможно, они испытывали еще большую неловкость – строили-то ее для них. Значительную часть площади занимает трибуна, призванная воскрешать в памяти Красную площадь с Мавзолеем Ленина, откуда дают смотр новым танкам и ракетам. Впечатление она производит мрачное, атавистическое. Трибуна стоит почти на одной оси с дворцом так, что за спиной выступающего поднимаются выложенные камнем стальные вершины. Оратор может постучать кулаком или даже председательским молоточком по гранитной плите, под которой выпустил когти большой стилизованный польский орел: вся иерархия четко, даже педантично артикулирована. Здесь могли бы позировать тысячи туристов, но, как ни странно, они редко сюда добираются – может, потому что трибуна стоит посреди парковки. Есть еще грандиозные фонари, чьи шипы и выпуклости выполнены в той же стилистике, что и сам дворец; затем построенный в 1990-х дешевый и безрадостный наземный павильон метро плюс две временные постройки, которые даже слишком красноречиво говорят о состоянии современной архитектуры.