На подступах к Сталинграду

– А вы здорово разбираетесь в самолётах, – льстиво сказал коневод Сидорчук.

– Хотел стать военлётом, но не прошёл по здоровью, и меня направили в артиллерию, – печально сообщил офицер.

Павел напряг глаза и увидел высоко над фашистами два самолёта с непропорционально коротким и упитанным телом. Сбоку они походили на обычный топор по прозванию колун, только с короткими крыльями и округлым хвостом. Причём почему-то двигались тупыми концами вперёд.

Следом летели три ещё более громоздких создания с двумя плоскостями, расположенными сверху и снизу. Большие колёса висели под брюхом, отчего машина казалась совсем неуклюжей. Пилот сидел в открытой кабине, и, как он мог что-то видеть над широкими крыльями, Павел не понял.

Наши лётчики построились в длинную цепь. Отжали рули высоты от себя и кинулись на врага, висевшего снизу. Они мчались вперёд, словно гончие псы, напавшие на стаю диких зверей.

Немецкие истребители заметили нападение противника. Нарушили строй и бросились защищать своих подопечных. Начался яростный бой, и им стало не до кучки солдат, стоявших внизу.

Круговерть самолётов вертелась так быстро, что машины мелькали в бешеном вихре, а уследить за их продвижением удавалось с огромным трудом. Устаревшие аппараты дрались против «мессершмиттов» и «фокке-вульфов», которые отличались хищными формами и походили на острое веретено.

Несмотря на качество техники фрицев, наши лётчики дрались так упорно, что было сложно понять, на чьей стороне перевес. Каждый стремился продать свою жизнь как можно дороже. Выполнял сложные виражи, проводил частые развороты и при первой возможности бил по врагу.

Кипевшая в небе борьба шла не на жизнь, а на смерть. То в одну, то в другую машину попадало множество пуль. Самолёт клевал носом, начинал сильно дымить и пытался выйти из свалки.

После этого наши и немцы вели себя очень по-разному. «Красных соколов» было меньше, чем проклятых фашистов. Они не могли отвлекаться на что-то другое и продолжали драться с врагом.

Фрицев оказалось значительно больше, и, чтобы не мешаться друг другу, часть из них держалась в сторонке. Кружила вокруг места схватки и ждала своей очереди, когда можно будет вступить в яростный бой. Едва немец получал повреждение, как он выходил из свалки, а свободное место занимал кто-то другой.

Когда подбивали наш «ястребок», то парящий рядом противник кидался вдогонку и не позволял ему скрыться. Преследовал аппарат по пятам и стрелял до тех пор, пока он не терял управление. Совершенно беспомощный самолёт ничего не мог сделать. Переходил в крутое пике и с протяжным жалобным воем мчался к земле.

Если пилот вылезал из кабины, то один из фашистов вился поблизости. Раз за разом заходил на шёлковый купол, открывшийся в воздухе. Нажимал на гашетку и вёл шквальный огонь. Сотни пуль рвали ткань парашюта в мелкие клочья. Авиатор падал с большой высоты и погибал от удара о твёрдую почву.

Смерть первого военлёта словно подстегнула солдат. Они перестали смотреть на кипящую яростью воздушную схватку. Кинулись к артиллерийскому передку и занялись своим делом.

Пока трое бойцов отцепляли орудие, четвертый достал из кармана простой складной нож. Раскрыл длинное лезвие и подошёл к мёртвой лошади. Вырезал из бедра животинки шмат мяса весом не менее пяти килограммов. Отдал Павлу и, указав на мешки погибших солдат, приказал сложить в них провиант.

Парень вспомнил, что у них нет еды, и понял, что не знает, сколько дней и ночей им придётся идти до своих. Он тяжко вздохнул и, несмотря на чувство протеста, возникшее в крестьянской душе, согласился с тем, что приказ чрезвычайно разумный.

Огляделся по сторонам и нашёл вещмешок, оставшийся без владельца. Развязал затянутые тесёмки. Вытряхнул на землю нехитрый скарб, а на его место положил ломоть, истекающий кровью. Взял сумку другого покойника, получил второй такой же кусок и сунул его внутрь опустевшего «сидора».

Упаковки с мясом повесили на пушечный ствол так, чтобы они хоть немного уравновесили тяжесть стального казённика. Рядом устроили скатки и поклажу всех остальных.

Тем временем два коневода отрезали от погибшей упряжи уже ненужные вожжи. Быстро сплели их них нечто похожее на бурлацкие лямки и прикрепили к петлям лафетных станин.

Двое солдат тотчас присели, взяли ремни из брезента и накинули их на плечи на манер портупеи. Поправили неудобную жёсткую сбрую. Выпрямились во весь рост и приготовились выполнить роль тягловой силы.

Стальные сошники поднялись над землёй и повисли в воздухе. Теперь они не цеплялись за почву, так что не мешали движению.

Солдаты подняли погибших товарищей и положили их на длинный лафет. Но когда попытались тронуть орудие с места, поняли, что вряд ли смогут тащить такой большой груз. Положили мёртвых на землю. Решили спрятать пушку в кустах, а потом вернуться назад за друзьями.

Лейтенант и раненный в руку боец встали со стороны ствола и упёрлись ладонями в щит, прикрывавший расчёт от стрельбы неприятеля. Павел и шестой человек устроились рядом. Чуть пригнулись и взялись за толстые шины высоких колёс.

Офицер крикнул:

– Пошёл!