На полпути к себе

А всё-таки, зачем Мэю нужно попасть во дворец?…

Для посещения Королевской Библиотеки я оделся именно так, как и подобает настоящему лэрру: нацепил и сахью, и маади, которую Равель искусно заштопала и отчистила от грязи – совершенно без просьб и намёков с моей стороны, за что девушке от меня будет вечный почёт и уважение… В общем, вырядившись, как провинциальное пугало, и подхватив корзинку с любезно подобранными Мерави вкусностями, я, изучив на всякий случай, маршрут движения, направился в гости к отцу Шэрола.

Библиотека располагалась в северной части города, в непосредственной близости от дворца (полагаю, для того, чтобы успеть спрятать за высокими укреплениями наиболее ценные фолианты), но на Дворцовую площадь не выходила, пряча свои глухие стены в переулке между Первым и Вторым Лучами. Стражник на входе был предупреждён: окинув меня скучающим взглядом, разрешил пройти внутрь, в холл, где пришлось дожидаться провожатого. Молодой человек с бледным от недостаточного времени пребывания на свежем воздухе лицом вежливо поклонился и предложил проследовать в святая святых. В книжные залы…

Тут и выяснилось, что я совсем забыл, на что похожа библиотека.

Шкафы, уходящие ввысь к потолку, и теряющиеся во мраке, ибо где напастись свечей, чтобы представить книжное собрание во всём блеске?… Характерный, ни с чем не сравнимый аромат пыли, несмотря на все старания уборщиков, оседающей на книжных переплётах, как на бутылках выдержанного вина в погребе… Лоснящаяся кожа корешков, расставленных не по цвету или иному внешнему признаку, о нет! Каждый библиотекарь использует свою, никому не раскрываемую систему ориентирования в лабиринте книжищ, книг, книжонок и книжулечек…

Затаённое дыхание прошедших лет доносится с каждой полки. Свидетели. Участники. Дети и родители целых эпох. Книги. Каждая из них хранит Знание. Да, не всегда нужное. Не всегда истинно верное. Очень часто – вредное. Но ведь текст тем и хорош, что каждый читатель видит в нём что-то своё… Пусть поймёт превратно или вообще не поймёт, но… В это можно не верить. Над этим можно смеяться. Это можно презирать. Смейтесь! Но я знаю совершенно точно: ни одно прочитанное слово никогда не исчезает из памяти. Рано или поздно оно прорастёт откровением или лёгкой улыбкой: вы даже не вспомните, где прочли всплывшую в океане памяти фразу, но она окажется именно той, которая так необходима в этот момент… Необходима не для того, чтобы понять основы мироздания, а чтобы добавить восприятию мира чуть-чуть остроты…

Я люблю книги. И они меня… любят. Не в силах удержаться, провожу пальцами по пыльным корешкам. Мягкие. Жёсткие. Ломкие. Колючие. Потрескавшиеся. Тёплые… Беру одну из книг в руки. Тоненькая, судя по переплёту – пользующаяся спросом: кожа на сгибах совсем залохматилась. Кто ты у нас, милая? О, сборник мудрых высказываний одного из легендарных героев Восточного Шема! К счастью, не на языке оригинала: вязь размашистых рисунков, которой изъясняются на шёлковых свитках народы по ту сторону гномьей вотчины, мне прочитать не под силу. Хотя она также восходит к Старшему Языку, и очень легко переводится в удобоваримое написание, если применить определённые чары… Занятная книга. Надо будет почитать…

– Вижу, Вы уже освоились в моём логове, благородный лэрр! – приветствие застаёт меня врасплох, и я поспешно ставлю книгу на полку. Туда, откуда она мне подмигнула.

Граф Галеари провожает моё движение взглядом и удивлённо качает головой:

– Надо же… Шалунья сама попросилась в Ваши руки…

– Шалунья?

– Раз уж так случилось… Видите ли, лэрр… только не сочтите мои слова обычными стариковскими бреднями… Я уверен, что книги обладают разумом.

– Ну, конечно, если принять во внимание…

– Особенным разумом, лэрр! – тоном, не терпящим возражений повторяет старик. Хотя, какой же он старик? Мужчина в самом соку… Если пьёт настойку из воггского корня, разумеется… – Я не говорю о мудрости, заключённой в строчках букв… Я говорю об их собственном разуме.

– Любопытная теория… Поясните, в чём она находит выражение на практике.

– Я много наблюдал… – граф, нашедший внимательного слушателя, перешёл на тон изложения, весьма напоминавший учительский. – И заметил, что люди, которые пренебрежительно относятся к книгам, в свою очередь, вызывают у книг похожее отношение.

– А именно?

– Например, искусно прячутся на полках… Вам смешно? – он заметил мою улыбку и слегка обиделся.

– Нет, граф, нисколько! Скорее, я улыбнулся своим мыслям… Почему же никто не обращает внимания на то, что каждая книга обладает… Давайте, назовём это всё же душой, а не разумом, потому что разум холоден и практичен, а страницы книг согревают сердца…

Галеари растерянно моргнул.

– Не ожидал…

– Чего Вы не ожидали?

– Найти в лице лэрра столь тонкого ценителя… Признаться, я полагал, что Вы не много времени уделяете…

– Почему же? Я пришёл именно сюда, граф, не просто так, а чтобы выразить своё уважение Вам и Вашим питомцам.

Он сжимает и разжимает пальцы, обдумывая мои слова. Довольно долгая, но наполненная смыслом пауза. Наконец, взгляд Галеари проясняется: