На полпути к себе

– Да, он был магом, но скорее теоретиком, нежели практиком… Очень сведущим в своём деле теоретиком. Ему даже предлагали место Королевского Мага, но он отказался, предпочитая учить, а не почивать на лаврах. Правда, Лара принимал участие в жизни двора… Изредка. Кстати, теперешний придворный чародей – его старший ученик. И когда учитель бесследно пропал – это произошло лет пятнадцать тому – подозрения пали прежде всего на Гериса… Хорошо, что молодому человеку удалось доказать свою непричастность к исчезновению… Ему и так было несладко: не прошло и нескольких лет, как на его плечи пала тяжесть забот о королевской семье… Но что-то я отвлёкся! Так вот, мне в руки попал этот замечательный дневник – последние заметки Лара, которые он записывал буквально перед своей гибелью. Наверняка, там есть нечто, способное пролить свет на причины его исчезновения, вот только…

– Что?

– Никто не в силах прочитать, что же именно там написано.

– Неужели? Быть такого не может!

– К сожалению… Может. И – есть. Лара делал записи на каком-то странном языке, возможно, с применением магии, потому что даже его ученик не смог разобраться в написанном. Всё, что ему удалось – прочитать пару фраз в начале.

– Занятно… Разрешите взглянуть?

– Пожалуйста!

Придвигаю к себе книжицу в простом деревянном, обтянутом тканью переплёте. Нет, магии в ней нет. По крайней мере, такой, которую я могу разрушить. А могу я… Впрочем, не будем уходить в сторону от темы.

Открываю дневник примерно посередине. Б-р-р-р-р-р-р! Ну и почерк… Неудивительно, что никто не сумел ЭТО прочитать. Вообще-то, не вижу сложностей: Старший Язык, просто буквы кривоваты и стремительны… Словно старик боялся не успеть записать нечто важное. Наверное, боялся – в таких-то почтенных летах!…

А, понял, в чём загвоздка! Дело в том, что Старший Язык, как язык-предтеча всех ныне применяемых вербальных магических техник, видоизменяет начертание букв в соответствии с характером и склонностями того, кто им пользуется. То есть, почерк в данном случае меняет даже не вид написанного, а укореняется в сути изложенных слов… Сложно для понимания? Увы. Но есть правила, которые установлены изначально, и не могут быть изменены. К счастью.

– Знаете что, дорогой граф… Я, пожалуй, мог бы попробовать перевести эти записи в более читаемый вид.

– Вы… шутите?

– Нисколько! Мне… немного знаком этот способ написания.

– И Вы сможете…

– Не всё, но какие-то части, несомненно.

– Если Вам удастся… – граф смотрел на меня, как на жреца, уже явившего одно чудо и замахнувшегося на второе, более грандиозное. – Я буду вечно признателен…

– Ну, вечно – не нужно! Но если королевская казна располагает статьей расходов, из которой можно было бы оплатить мою попытку – разумеется, только в случае успеха! – я бы не отказался.

– О чём речь! Если понадобится, из моих личных средств…

– Что Вы, граф! Не хотелось бы вводить Вас в разорение…

Посидев ещё час (или два?), мы всё-таки распрощались. Граф остался пребывать в самом радужном настроении, а я – отягощённый кошелем с книгой и пачкой не слишком хорошей, но вполне подходящей для черновиков переводов бумаги – отбыл восвояси.

За милой беседой пролетело полдня: выйдя на улицу, ваш покорный слуга с неприятным удивлением отметил для себя, что пока вино согревало умы и сердца, наступил вечер. Не слишком поздний, но очень даже безлюдный: небо затянули тяжёлые сине-пепельные тучи, из которых мелкими хлопьями начинал сыпаться пушистый снег. Накинув капюшон, я запахнул маади поверх своей ноши, из удобства повешенной на грудь, и задумчиво двинулся в сторону дома Агрио.

Вот как пересеклись наши пути, учитель. Ты, наверное, и не мечтал достать меня из Серых Пределов? Не мечтал… Но снова заставил сердце сжаться. Как мне заслужить прощение? Прощение за то, что сделал по глупости и невнимательности… И по своей, и по твоей. Я раскаивался. Правда. Особенно, когда моим обучением вплотную занялась сестра – вот уж кто не знал жалости и снисхождения к моим ошибкам! И кого невозможно было застать врасплох… Я жалел, что стал причиной твоей смерти. Недолго, но искренне. И вот теперь… Теперь могу оказать тебе почести. Посмертные. Если погребение в саду тебя не удовлетворило… Я прочитаю твой дневник, можно? Обещаю, что ничего личного оттуда переводить не буду. Незачем. А всё остальное… Граф был так любезен, что хочется отплатить ему той же монетой. Тем более, если есть шанс немного монет подзаработать… Наши отношения никогда не были дружескими, но как бывший (хоть и не слишком прилежный) ученик, постараюсь не посрамить память учителя…

Я всегда иду туда и обратно одной и той же дорогой. Чтобы не заблудиться. Вот и сейчас свернул со Второго Луча на Аллею Гроз. Только при свете дня здесь было гораздо уютнее.