На полпути к себе

– Научат! Она девочка умная и достаточно молода, чтобы впитать любые знания… Всё хорошо. Но, ради богов, скажи: как ты утратил контроль над заклинанием?

Лиловое серебро переливалось мукой и восторгом.

– Когда она… вошла, я не сразу почувствовал… она так тихо слушала… Но на одной из строчек… Это было, как удар! Как молния… Она словно вспыхнула изнутри… И я увидел… она… она совершенна! Она – воплощение божества!

– Э… Не будем торопиться с выводами. Просто Рианна – очень… сильный Мост.

– Да, и это тоже… – отмахнулся Мэй, снова погружаясь в своё восхищение. – Она такая… Она сияет. Ярче солнца. Но не ослепляет… Она… тёплая.

– Я бы сказал, горячая.

– Ты тоже это заметил? – он подозрительно поджал губы.

– А что? Не имею права?

– Этого я не говорил… – всё-таки, эльф обиделся. Обиделся на то, что кто-то, кроме него, мог прикоснуться к чуду… Интересно, листоухий понимает, что видел всего лишь воплощённые Источники, а вовсе не богиню?

– Итак, мы всё выяснили?

Неуверенный кивок.

– А я считаю, что не всё.

– К-как это?

– Где ты взял стихи, которые пел, когда вошла принцесса?

– Мин подарила, – пожал плечами эльф.

– ЧТО?! Мерзавка…

И когда она успела стянуть листок?… Вспомнил. В самый первый день. Я же застал её у стола в своей комнате…

– Ты-то из-за чего так расстроился? – непонимающе тряхнул чёлкой Мэй.

– Почему… Есть причина.

– И сидел, как на иголках, пока я пел…

– И как ты успел это заметить, скажи на милость?! Ты же с принцессы глаз не сводил!

– А мне не надо на тебя смотреть, чтобы знать, что с тобой происходит… – смущённо признался эльф.

– Это ещё почему? – я напрягся, и было, от чего. Такая… зависимость меня не радует. Совсем.

– Наверное, я виноват… – длинные уши стыдливо прижались к голове, совершенно исчезая под серебристыми прядями. – Прости, пожалуйста…

– Что ты ещё натворил? – от волнения начинаю хрипеть.

– Помнишь, когда я вернулся в харчевню, где ты меня ждал? В день приезда? Я был очень… расстроен… Помнишь?

– Ну… да. И что?

– Я… неосознанно… потерял контроль.

– Над чем?

– Не над чем, а над кем! – поправил Мэй. – Над… собой. Мне было так плохо, и я… позволил своему syyt’h[34] раскрыться…

Фрэлл! Кажется, я… пропал.

– Ты был такой спокойный… такой уверенный… такой… надёжный… Я сам не понимаю, как ЭТО получилось! – с отчаянием воскликнул эльф.

И не поймёшь. Зато я… Понимаю. Ты соприкоснулся с одной из ниточек моей «паутинки». То есть, с моим «я». И уцепился за неё, как за последнюю надежду на спасение…

Я подошёл к огню и зло стукнул кулаком по каминной полке. Только такого счастья мне и не доставало! Стать «якорем» для взбалмошного малолетнего эльфа! За что, боги?! Мне нельзя так… сближаться. С кем бы то ни было! Я не имею права!

Теперь становится понятным многое… Слишком многое.

И внезапный интерес к поддельной йисини. И необыкновенно быстрое «привыкание» ко мне. Да и вообще… Если бы я мог догадаться сразу, что Мэй – из «открытых сердец», я бы не допустил… Наверное. Не могу поручиться. В конце концов, влиять на сферу чувств мне не дано. И никаким чарам не дано. К счастью? К сожалению? О, это каждый решает для себя сам! Многие мечтают найти управу на чувства – любым способом. Но сим мечтам не суждено сбыться, потому что… Чувства подчиняются только своим собственным законам, не понятным разуму. А если не ясны ни исходные данные, ни способы преобразования, ни конечный результат – как можно контролировать процесс? Никак. И не пытайтесь!

– Ты… злишься?

– Да. Разве не чувствуешь? – огрызаюсь, но Мэй качает головой:

– Немного есть, только… Ты больше испуган, чем разозлён.

– Вот как? И чем же я испуган?

– Ну, этого я не могу знать! – с явным облегчением заявляет эльф. Радуйся, пока можешь… Хотя, лучше бы ты ЗНАЛ.

– Ты поступил… безрассудно. Так оставлять нельзя… Можешь вернуть всё обратно?

– Пока не могу, – признался листоухий. – Я… не очень хорошо справляюсь с syyt’h.

– Вот и учился бы вместо того, чтобы распевать ворованные стихи! – не выдержал я.

– Ворованные? – лиловые глаза оторопело уставились на меня. – Ты знаешь того, кто их написал?

– Я знаю, что автор не позволял их исполнять! Особенно в таком… обществе.

– Почему? Они хорошие…

– Они – для личного употребления, разве не понятно? Может быть у человека что-то, укрытое от чужих глаз?

– Ты-то откуда знаешь, что для «личного»… – Мэй подозрительно прищурился. – Или… Это… Они… твои?

– Да, мои!

– И ты писал их для принцессы? Или… о принцессе?

– С чего ты взял? – теперь опешил я.

– Мне так думается… – эльф говорил совершенно серьёзно. – Когда я пел… И ты, и Рианна испытывали настолько похожие переживания, что мне даже стало не по себе… Я ведь не подозревал, что вы знакомы.

– Не напрягает? – холодно цежу сквозь зубы.

– Что?

– Ощущать чужие чувства?

– Не-а, – лицо Мэя осветила улыбка. – Мне нравится. И потом, я же не всех слышу … В основном, только тебя.

– Хорошо… А теперь признавайся, менестрель недоделанный, почему ты прервал своё выступление?

– А сам не догадываешься?

– Даже предполагать не хочу!

– Я просто… почувствовал, как ты относишься к принцессе.

– И? Как?

– Почему ты спрашиваешь? – он удивился.