На полпути к себе

– Да, примерно так и было, – Кэл отворачивается, чтобы лишний раз не демонстрировать свои эмоции. Всё ещё не доверяешь? Твоё право… – Мы расстались. А после смерти сестры у меня не возникало желания любить.

– Как выяснилось, зря. Поэтому vere’mii и получил над тобой такую власть!

– Я ещё не успеваю сказать, а ты уже знаешь, о чём пойдёт речь! – эльф удивлённо хмурится. – Это так странно…

– Не буду больше тебя расстраивать, – улыбаюсь. – Есть ещё вопросы?

– Есть.

– Валяй!

– Как ты узнал о «призраке» и… Как ты справился с ним? – вот уж не думаю, lohassy, что тебя интересуют мои ответы. Ты хочешь узнать, КАК я отвечу, а не ЧТО.

– Узнал? Посмотрел под другим углом. И изъял, – с трудом удерживаюсь от соблазна показать язык. Не поймёт.

– Так просто? – пожалуй, он разочарован.

– Кто говорил о простоте? Мне повезло, что ты уже плохо контролировал своё тело, а тень твоей сестры не слишком замечательно фехтовала, иначе я не сумел бы нанести удар и…

– Даже представлять не хочу, что могло произойти! – эльфа передёргивает.

– И правильно! – хвалю. – Но позволь извиниться..

– За что? – тёмно-лиловые глаза изумлённо расширяются.

– Вместе с «призраком» могла исчезнуть и другая память о твоей сестре. К сожалению.

– Да. Исчезла, – подтверждает эльф, и я кусаю губу. – Исчезла вся боль, остались только светлые дни.

– Хорошо, если так, – сомнительно, конечно, но у меня нет причин не верить. – В любом случае, прости. Не моё это было дело…

– А чьё же? – о, теперь нас захлестнуло лукавство!

– Твоих друзей, близких, родителей, наконец!

– У меня нет родителей. Они… погибли, – он говорит грустно, но очень спокойно, как о давно свершившемся и принятом факте.

– Сожалею, – звучит пошло, но больше сказать нечего. Утешать я умею плохо, да и… Не нуждается он в моём утешении.

– Кё рассказала, что ты сделал для неё, – после небольшой паузы сообщает эльф. – Но… получается, что и для меня ты сделал не меньше.

Сердце остановилось. Немного потопталось на месте, но всё же решило продолжить путь.

– Получается, что ты подарил Жизнь и мне…

– Ну-у-у-у-у, не будем усугублять… – пробую отшутиться. Не выходит.

– И я тоже должен назвать тебя…

– Умоляю!

– … ma’ resayi! – торжественно заканчивает фразу эльф, а я жалею, что не могу шевелиться. Встать бы и закатить ему оплеуху – живо бы поумнел! Право слово, дети… Но почему, почему именно я в этой компании должен быть взрослым?!

– Тебе плохо? – искренняя забота в голосе Кэла заставляет меня скрипнуть зубами:

– Нет, мне замечательно! Если не считать кучки lohassy, путающихся под ногами и величающих меня «творцом», у меня вообще нет ни единой проблемы!

Он даже не пытается обидеться. Ещё бы: для Кэла я перешёл в категорию непререкаемых авторитетов, с которыми интересно и полезно играть, но у которых невозможно выиграть …

– Наверное, я должен представиться, – извиняющимся тоном сообщает эльф. – Мы знакомы уже несколько дней, но так и не…

– Думаю, моё имя ты уже слышал не раз.

– Да, и поэтому считаю необходимым назвать своё.

– Ну, так называй! – церемонность начинает меня бесить.

– Кэлаэ'хэль, Клан Стражей Сумерек, – он встал и коротко, но очень почтительно поклонился. Впрочем, в данном случае почтение адресовалось прозвучавшему имени, а не тому, для кого оно было произнесено. В другое время я бы обиделся, уловив подобные оттенки в голосе листоухого, но сейчас… Сейчас меня занимало совсем иное.

Кэлаэ'хэль. «Серебряное…» Нет, не подобрать точный перевод для этого слова из Старшего Языка!

Узор? Плетение? Вязь? И да, и нет. «Кэлаэ» – так называют то, что от начала и до конца создано разумом и усердным трудом. Искусственное от первого до последнего вздоха, но… Не менее прекрасное и удивительное, чем совершенные творения природы. Почему же тебя так назвали, lohassy? И кто – мать или отец? Скорее, отец: для женщины важнее ощущения, которым совершенно ни к чему давать имена…

– Ну и как? – ехидно осведомляюсь.

– Что? – вздрагивает Кэл.

– Твоё имя тебе подходит?

– Наверное… Я не думал об этом.

– Зря. Оно ко многому обязывает. Например, к постоянному самосовершенствованию.

– С тобой опасно вести спор, – очень серьёзно замечает эльф.

– Почему это? – невинно хлопаю ресницами.

– Ты меняешь уровни погружения так же естественно, как… как дышишь.

– М-да? Не замечал… – честно признаюсь я, а листоухий качает головой:

– Трудно представить, чем вызвана твоя обида на нас, если ты так легко избегаешь…

– И не представляй, – он заставляет меня смутиться. Немного, но неприятно. – Это было давно. Очень давно. В другой жизни. С другим… человеком. Я не хотел бы возвращаться туда.

– Но вернуться придётся, – вздыхает Кэл. Вздыхает так, что сразу становится понятно: он имеет в виду не только меня…

Когда эльф ушёл, я недовольно ударил кулаком по постели. События, сгустившиеся вокруг, как вечерний туман, не только не радовали, но даже пугали. По крайней мере, заставляли насторожиться…