На полпути к себе

Была ли она искренна со мной? Фрэлл её знает… Хотя эмоциональный фон казался очень даже правдоподобным. Здесь и сейчас. Вдох спустя всё изменится, и место несчастного ребёнка вновь займёт холодная и расчётливая придворная красавица. Да, так и будет. И она возненавидит меня. Возненавидит за то, что я смог на несколько минут приподнять маску с её души… Роллене не нравится то, что прячется в глубинах. Мне… в принципе всё равно. Честно говоря, если бы всё это происходило год назад, я бы со спокойной совестью оставил события как есть. Но сейчас… Наверное, во всём виновато волшебное слово «любовь». Прикоснувшись к этому странному чувству, нельзя сохранить в первозданной целостности тщательно взлелеянный цинизм. Не получается. Никак. Они любят друг друга? Очень похоже. И пусть в случае Шэрола любовь смешана с благодарностью за то, что «его сочли достойным внимания», а в случае Роллены — за то, что «её приняли со всеми недостатками»… Я не хочу рвать ниточку, которую они протянули между своими сердцами. Она и так до невозможности тонка…

Как же поступить?

Из коридора заглянул Ксо. Удостоверившись, что девица ушла, кузен тщательно прикрыл дверь и укоризненно цокнул языком:

— И что ты будешь делать ТЕПЕРЬ?

— Теперь? — Рассеянно поднимаю взгляд.

— Когда утонул в чужих проблемах.

— Каких проблемах?

— Две исповеди за один день — не многовато ли? — Забота выглядит почти искренней.

— В самый раз.

— Только не оправдывай их обоих!

— Не буду… Скажи, её слова правдивы?

— Понятия не имею.

— Я серьёзно спрашиваю!

— Ну что ты привязался?!

— Ответь! — Сам удивляюсь своей смелости. Требовать что-то у Ксо… Абсурд! Но кузен уступает моей атаке:

— Зануда… Да, её изнасиловал брат. Лет семь назад. Одержимый приступом страсти.

— Какая гадость!

— Не спорю. Хуже всего, что он не удержал Дар под контролем и нарушил равновесие, вплетя в её тело своё стремление к удовлетворению похоти…

— Заклинание?

— Неполноценное… Так, ошмётки. Но девочка пострадала.

— Почему же никто…

— Сначала не заметили, а Герису стыдно было сознаваться. Собственно, это до сих пор скрывается. Странно, что Роллена проболталась тебе. — Испытующий взгляд исподлобья.

— А потом?

— Потом… Изменения зашли слишком далеко. Стали её частью.

— И ничего нельзя сделать? Не верю!

— Наверное, можно. Однако это сложное занятие, требующее врачевания не только тела, но и души. И думать забудь! Ты для этого не годишься!

— Я и не…

— По глазам вижу: уже готов осчастливить весь мир! Так вот, я запрещаю, слышишь?!

Он сжал мои плечи тисками пальцев и безжалостно встряхнул меня, заставив взвыть от боли.

— Отпусти…

Хватка стала ещё твёрже.

— Мне больно!

— Я знаю, — ледяным тоном сообщил кузен. — Я хочу донести до твоего беспечного сознания очень простую мысль: не вмешивайся!

— Во что?

— Ни во что!

— Почему?

— Потому! Не прикидывайся глупее, чем на самом деле! Не надо помогать людям, если они сами не желают себе помочь!

— Ксо… Отпусти. Пожалуйста…

Пальцы разжались, но выражение лица мягче не стало.

— Что с тобой происходит, Джерон? Куда подевалась твоя извечная осторожность? Ты, часом, не влюбился?

Я вздрогнул, отводя взгляд в сторону. Ксаррон нахмурился.

— Угадал? Только не это… — Горький вздох. — Выкинь из головы сейчас же!

— Что?

— Любовь!

— Какую любовь?

— Кто она? — Маленькие глазки воткнулись в моё лицо как иглы.

— Да нет никого… — лепечу, понимая, что ещё глубже вязну в расставленной ловушке.

— Тебе нельзя любить!

— Почему?

— «Почему», «почему»… Потому что это опасно для тебя в первую очередь! Ты и в здравом уме ухитряешься попасть в самые нелепые ситуации, а уж одурманенный чувствами… Даже боюсь себе представить, что натворишь!

— Ксо… Я не нарочно…

— А как же! Разумеется, не нарочно! Забудь, прошу тебя! ЗАБУДЬ!

— Я не могу.

— Можешь!

— Как?

— Просто прикажи себе, и всё… Хотя… Ты же не умеешь приказывать. — Сожалеет. Почти убедительно.

— Ксо, я буду осторожен…

— Да? — Он грустно усмехнулся. — Я наблюдал твою осторожность сегодня. Дважды. Ты поступил глупо и безрассудно, вмешиваясь в чужие дела, однако… Мне понравилось, как ты вёл допросы. И я даже подумываю устроить тебя на работу в… своё ведомство.

— Ты серьёзно? — Чувствую, как мои глаза сами собой округляются.

— А что? Будет у нас маленькое семейное дело… Прибыльное, кстати.

— Ксо… Видишь ли… Я в некотором роде несвободен…

— Знаю. — Он откровенно ухмыляется.

— Магрит проговорилась? — Спрашиваю и боюсь услышать подтверждение своих предположений.

— Зачем же? Рогар доложил.

— О чём доложил? — переспрашиваю, думая: уже пора краснеть или ещё подождать?

— О приобретении кой-какого имущества… За казённые средства, между прочим! Так что в какой-то мере ты теперь и моя собственность! — Ухмылка становится до невозможности довольной.

— Ты… всё знаешь?

— Полагаю, интимные подробности прошли мимо старого, больного Ректора, но я узнал достаточно.

— Если ты об этом заговорил… — тщательно подбираю слова. — Скажи, зачем он втянул меня во всю эту историю с наследниками?