На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями

— Эй, ковбои, будьте добры, не ложитесь на стойку! У нас все-таки здесь не салон-вагон!

Возможно, я был слишком резок. Но то, что Вилли и Карл уже в третий раз привозят к нам кого-то, не дает им права разваливаться здесь как у себя в пабе. Как это будет выглядеть?

Два богатыря-санитара обмениваются многозначительными взглядами, снимают локти со стойки и выпрямляются. Я знаю, что они думают: «О, похоже, Майк сегодня немного не в духе, но с этим ничего не поделаешь. Не стоит ему так задирать нос». Легко им говорить. Разгрузить носилки, отдохнуть пару минут и снова испариться, чтобы привезти «вновь поступивших». А мы должны все успевать, несмотря на нехватку персонала.

Неприятности в эту смену начались с сообщения в WhatsApp: Макс выпал из строя. Тошнота и рвота — похоже, ему действительно очень плохо. На месте я не смог бы организовать замену, но, по крайней мере, Соферл сможет пораньше прийти на вечернюю смену. А до этого я должен оставаться в отделении неотложной хирургии.

Только сейчас я замечаю новую пациентку — эфемерную блондинку с темными кругами под глазами. Вероятно, она моего возраста, но кажется, что годы ее были долгими и трудными. Между мощными мужчинами справа и слева ее почти не видно, она едва достает им до груди.

Она нервно кусает губы, исподлобья смотрит на стойку и молчит.

— Синдром отмены, — объясняет Вилли. Прежде чем я успеваю задать вопрос, он добавляет: — C₂.

Алкоголь. Теперь у нас начинается небольшая беседа с пациенткой. Она говорит, что хочет бросить пить. Но, кажется, не может сделать это без посторонней помощи. Я спрашиваю, употребляла ли она сегодня спиртное. Она кивает: «Бутылочку вина». Отворачиваюсь на секунду: на табло поступивших без пятнадцати двенадцать. Замечательно. Эта женщина не выглядит нетрезвой. Когда так часто сталкиваешься с последствиями чрезмерного употребления алкоголя, пропустить их невозможно, даже если пациент пытается скрыть свои привычки. Но здесь я бы ничего не заметил — и это безошибочный признак действительно тяжелого случая.

Бернд, дежурный терапевт, быстро переговаривает с пациенткой, пока Вилли и Карл прощаются. Затем я провожаю женщину в седьмой кабинет, где оформляю ее, регистрирую жизненные показатели, беру кровь и отправляю в лабораторию.

— Думаю, я ее знаю, — говорит Бернд по возвращении на пост. — Если я не ошибаюсь, она была у нас несколько месяцев назад. По тому же вопросу.

У меня нет времени на комментарии: меня ждут в отделении травматологии, где нужно осмотреть господина Топрачека. Ему 39 лет, и он прибыл к нам сегодня рано утром — почти прямиком с Филиппин. Четыре недели назад в отпуске он получил сложный перелом голени в мотоаварии, после чего проходил терапию в местной больнице. По совету друзей господин Топрачек был госпитализирован в престижную частную клинику.

После операции пациент оставался в клинике до тех пор, пока его транспортировку не посчитали возможной, затем полетел, с ногой в гипсе, в Германию. Дорога домой привела его к нам. После долгого путешествия ему было очень больно, сказал он. Насколько мы поняли, частная клиника на Филиппинах произвела впечатление на господина Топрачека. Каждому, кто его слушает, он сообщает об удивительно компетентных врачах, чрезвычайно внимательном отношении медсестер и санитарок, медицинском оборудовании, которого он никогда не видел, и не в последнюю очередь о превосходных санитарно-гигиенических условиях. Он показывает снимки премиум-клиники на своем смартфоне. Там же у него есть снимки КТ. Из-за всего этого тем более обескураживающим становится вердикт Жан-Пьера после тщательного осмотра его голени:

— Нужно оперировать снова, и как можно скорее.

Мы снимаем бинт, и из раны начинает течь гной. Материал все еще исследуется в лаборатории, но уже сейчас ясно, что голень, скорее всего, можно спасти, только если действовать немедленно. В худшем случае может произойти сепсис — тогда жизнь господина Топрачека окажется под угрозой.

«Возможно, это какая-то ошибка», — думает пациент: он не может поверить, что ему еще раз нужно делать операцию, и так скоро. Его недоверие трудно не заметить. Он явно посчитал, что Жан-Пьер предвзято отнесся к тем филиппинским врачам. Как будто наш хирург хочет вскрыть голень лишь из принципа, а не по медицинской необходимости. Мы изолируем господина Топрачека, чтобы инфекция не могла распространяться, подвергая опасности пациентов в одиннадцатом кабинете. Затем снова берем анализ крови и ставим катетер для ввода антибиотиков.