На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями

— Они с братом не могут принять сейчас окончательное решение, — говорит она, качая головой. — Это возможно только после ее отпуска. А пока делай, что должно.

Как будто это так просто.

В этот момент позади нас открывается входная дверь. Два санитара ввозят пустую каталку, за ними следует мужчина, по чьей ярко-красной куртке можно сразу узнать в нем врача неотложной помощи. Конечно же, это бригада, вызванная, чтобы переместить господина Стахедера.

Узнав от Ютты подробности, врач настаивает на том, чтобы снова поговорить с дочерью пациента. В конце концов, он берет на себя медицинскую ответственность за господина Стахедера. Он просит продиктовать ему номер и, дождавшись ответа, кратко представляется, а затем резюмирует ситуацию со своей точки зрения:

— Если ему будут проводить искусственную вентиляцию легких, он останется в живых. Если вы еще не решили, решайте скорее. Но вы также должны понимать: это очень болезненная процедура. Не считая того, что нам пришлось бы сначала перевести его в другую клинику, что само по себе сопряжено с некоторыми трудностями. А наличие распоряжения вашего отца, хотя, к сожалению, не вполне четкого, говорит о том, что он, возможно, не согласился бы на такое. Я думаю, мы должны это учитывать.

Во время разговора он ходит по кругу за постом и жестикулирует свободной рукой, как будто дочь господина Стахедера находится не в отеле в Испании, а стоит напротив.

— Как врач скорой помощи, я обязан учитывать волю пациента. Пациент — единственное уполномоченное лицо… Да, может быть… Хотел бы он, чтобы вы снова его увидели — другой вопрос.

Разговор длится несколько минут. Наконец врач скорой помощи вешает трубку и обращается к Ютте:

— Ничего не поделаешь. Значит, сейчас везем его в ближайшую клинику. Пусть они разбираются.

Медработники вталкивают каталку в пятую палату. За ними следом Майк, который должен подготовить пациента к предстоящей поездке. Мы смотрим, как каталку со стариком увозят из процедурной, Ютта вручает коллеге необходимые бумаги, они обмениваются парой слов и прощаются.

Вернувшись к монитору, Майк захватывает указателем мыши прямоугольник с аббревиатурой «Ста, Oт» и перемещает его из палаты номер пять в область в нижнем углу экрана для выписанных из стационара или переведенных в другую больницу пациентов.

Не исключено, что Отто Стахедер не выдержит транспортировки по проселочной дороге, пролегающей вдоль полей и фермерских хозяйств, между нашим городом и соседней общиной. Возможно, это произойдет сразу после его прибытия туда, прежде чем его успеют ввести в искусственную кому, провести вентиляцию легких и установить зонд.

Однако вероятно и то, что он сможет перенести нагрузку во время поездки на транспорте, а его состояние будут поддерживать самое современное медицинское оборудование и силы преданного своему делу медицинского персонала до тех пор, пока его дочь и сын обдумывают решение, которое при данных обстоятельствах могут принять только они.

— Его увезли? — спрашивает Кристоф. Он только что вышел из кабинета и обнаружил на сенсорном экране, что его бывший сосед уже выписан. — Куда его отвезли?

— Кто знает? — говорит Майк. Он тянется к баночке с образцом мочи пациентки с желудочными спазмами и повторяет так тихо, будто сам себе: — Кто знает?

Щепотка сахара

 Как разговаривать друг с другом и кто здесь засранец

— Если мы вас сейчас не прооперируем, вы скоро умрете. Если прооперируем, вы тоже можете умереть, но я не могу дать вам никаких обещаний. — Голос Ульрики слышен через слегка приоткрытую дверь пятой палаты даже на стойке регистрации. Вероятно, это связано с тем, что ее пациентка плохо слышит. Однако главная проблема госпожи Кесслер в другом: тромб (сгусток крови) закрывает артериальный сосуд, из-за чего ее левая нога больше не получает достаточного количества кислорода. Исправить это может только операция. Но женщине 85, и она долгое время страдает хронической сердечной недостаточностью.

Сейчас болезнь сильно развилась, а именно: одышка при постельном режиме, отеки в различных частях тела, апатия. Такое плохое общее состояние — крайне неблагоприятная предпосылка для хирургического вмешательства. Конечно, пациентку необходимо проинформировать и дать ей возможность отказаться от операции или же согласиться с ее проведением. Мне также ясно, что в таком состоянии она не может принимать участия в сложных обсуждениях и воспринимать нечеткие формулировки. Тем не менее я не считаю манеру общения Ульрике правильной. Если вы выберете вариант A, вы умрете, а если выберете вариант B, то тоже можете умереть. Резко и прямолинейно, без всякого сочувствия. Должно ли так быть? Захочет ли Ульрика, чтобы к ней самой так обращались?