На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями

Мои отношения с ней несколько натянуты с тех пор, как я недавно высказал ей однозначное мнение по аналогичному вопросу. Оно касалось мужчины, который был доставлен в отделение неотложной помощи с подозрением на кишечную непроходимость. Он страдал от рака, и у него были метастазы по всему телу. Последний раз пациент был у нас за три дня до этого, тогда ему предлагали различные варианты паллиативной помощи, но он предпочел покинуть клинику вопреки совету врача. Трое суток спустя он корчился от боли на кровати и его рвало калом. Ульрике объяснила ему, как бы сама поступила при таком диагнозе, — и указала, что нынешней очень неприятной ситуации можно было бы избежать, если бы он остался в клинике. «Но вы захотели уйти…» Когда я это услышал, волосы на затылке встали дыбом. Винить умирающего в том, что он принял, вероятно, необоснованное решение несколько дней назад, — кому это принесет пользу? Разве нельзя это просто опустить?

В этом случае диагностику лучше всего было проводить с помощью компьютерного томографа — так можно было быстро определить причину непроходимости кишечника. Когда все было готово, я последовал за Ульрикой в кабинет КТ и, пока устройство сканировало кишечник пациента, высказал ей свое мнение.

— То, что ты сказала и как с ним разговаривала, было неуместно, — сказал я. — Я бы даже сказал: недостойно.

Я подумал, что женщина, которая имеет столь безжалостный подход к другим, должна быть в состоянии выдержать подобную критику. В конце концов, в таком вопросе я не мог бы поступиться принципом без угрызений совести. На мой взгляд, у нашего пациента с кишечной непроходимостью просто не было сил постоять за себя.

С тех пор между Ульрикой и мной царила довольно холодная атмосфера. Я до сих пор считаю, что поступил правильно. Я, наверное, снова поступил бы так же, окажись в подобной ситуации.

Общение — чрезвычайно важная часть работы в отделении неотложной помощи — как для врачей, так и для медперсонала. Правильным словом или жестом в нужное время мы можем разрядить острые ситуации, обуздать страхи пациентов и их родственников, завоевать доверие.

С другой стороны, любое бездумное замечание может иметь далеко идущие негативные последствия.

Если я укоризненно спрошу у вспыльчивого пациента с высоким уровнем алкоголя: «И как можно столько пить?» — я не удивлюсь, если после этого ситуация обострится. То же самое относится к комментариям, которые часто бывают фактически верными, но редко полезными, например: «Вы могли бы сказать мне это раньше!» или «Вы не единственный пациент, о котором я должен позаботиться прямо сейчас!» А качка с полностью лысой головой и татуированными фалангами пальцев, буквы на которых, если сжать руку в кулак, складываются в слово «хардкор», не стоит упрекать в том, что он едва сдерживает слезы из-за крошечного надреза на лбу.

Не поймите меня неправильно, дело не в отсутствии воли, характера, не в робости, излишней скромности или профессиональном этикете. В «горячей точке», такой как неотложка, иногда крайне важно сохранять твердость и ясно выражать свое мнение. Однако это не значит, что вы всегда должны говорить все, что думаете. Скорее, важно взвешивать предполагаемую реплику, спросить себя, а действительно ли необходимо и целесообразно исправлять собеседника? Может ли все измениться к лучшему, если я изолью свой гнев — или я просто рискую навлечь на себя новые сложности, задержки или непонимание?

Неоспоримое преимущество работы в центральной неотложной помощи в том, что мы обеспечиваем пациентам внимательнейшее сопровождение во время их пребывания у нас, но продолжительность нахождения здесь остается ограниченной. Даже самые сложные, заносчивые и требовательные из них покинут нас в обозримом будущем. Если посмотреть на это трезво, окажется, что в большинстве случаев волноваться не стоит, и проблема решится как бы сама собой.

Конечно, темпераментным персонажам бывает сложно держать себя в руках. Время от времени я испытываю это на собственном опыте. Например, если руководство клиники просит изложить свою позицию по жалобе, а я смотрю на нее и считаю совершенно необоснованной или даже возмутительной. Тут просыпается мой «инстинкт львицы-матери». Как только кто-то несправедливо обходится с отделением неотложной помощи и особенно с моей бригадой, я готов биться до последнего. Со временем я понял, что лучше для начала сформулировать свое мнение на бумаге, чтобы дать выход негодованию, а затем оставить записку в папке с черновиками до следующего дня, чтобы пересмотреть на остывшую голову — и, если необходимо, немного смягчить.