На пороге

– Примерно так, – согласился я. – Более чем безбашенные. Они уже перестают быть людьми, потому что людьми нас делает этика. Даже в первобытных племенах существует этика, не слишком отличающаяся, впрочем, от современной. Если ты не знала, то атеисты тоже руководствуются законами или заветами, прописанными в Библии: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй… и так далее. Это общие законы, а люди в своих странах и племенах лишь уточняли, кому за воровство или убийство какое наказание… Но даже эти законы, даже Библия и Коран уже не будут рулить в мире бессмертных! Загробный мир отпадает, как и наказания в нем, а бессмертие дает иные преимущества, смысл жизни и другие цели. Еще не врубилась?

Ее плечи зябко передернулись.

– Знаешь, мне от твоих слов страшнее, чем в ту ночь, когда у меня не раскрылся парашют над горами Тибета.

Я указал на экран навигатора.

– Сейчас предупредит о ремонте дороги. Жаль, уже проскочили удобный съезд с трассы. Потому вон там сверни…

– Какой ремонт, – проворчала она. – О ремонтах сообщают заранее.

– Что-то непредвиденное, – пояснил я. – Может быть, бензовоз опрокинулся, сейчас как раз трассу моют.

Глава 4

Ингрид посопела, но послушно свернула, некоторое время прислушивалась к навигатору, но тот молчит, что и понятно, мы уже на другой дороге, какой смысл сообщать о заторе тем, кто там не окажется точно.

Еще через несколько минут слева от дороги выросли два огромных столба с широкой доской наверху, где название поселка, пара дурно нарисованных птиц и какие-то нелепые цветы.

– Дуй прямо туда, – велел я, – вон там крыши особняков на горизонте… Блин, зажиточно живут! Не миллионеры, конечно, однако… Как твоя классовая ненависть?

– У меня все в порядке.

– Ах да, – сказал я, – ты же на страже режима.

– А ты? – спросила она.

– Ну, я, конечно, против, – объяснил я, – как гуманист и демократ. Я всегда против!.. А еще я на содержании госдепа. Но в данном историческом моменте я за крепкую власть, так как ускоренному продвижению к сингулярности необходима стабильность и непрерывность. Меня из списка непримиримых врагов режима можешь временно вычеркнуть. Вплоть до порога сингулярности.

– Пока погожу, – заверила она мрачно. – Мало ли что говоришь, а термоядерную бомбу кто придумал?.. А йеллоустоунский вулкан?.. А Фукудзиму?..

Забор, окружающий поселок, чуть выше простого палисадника, а между планками пространства достаточно, чтобы видеть все, что по ту сторону, но все же собака не протиснется, разве что перепрыгнет, хорошо видны аккуратные домики. Все непохожие, в России еще дикий капитализм, много поселков, в которых каждый хозяин на таких участках строит свой дом как хочет. Никаких предписаний сверху насчет одинаковой этажности для всех, лимита квадратных метров, цвета крыши и размера окон, как это за океаном и в гребаной заполиткорректненной Европе.

– Ого, – сказал я, – есть совсем роскошные… Надо бы красного петуха подпустить.

Она дернулась.

– Ты чего?

– А чего живут богаче нас? – возразил я. – Надо поджечь. Нечего им измываться над пролетариатом. У нас Россия или уже не?.. Если Россия, то поджечь!.. Ах да, ты же наймит правящего класса буржуазии, цепной пес кровавого режима, все забываю.

Она поморщилась.

– Навигатор указывает, мы прибыли, а тут везде забор.

– Дорога ведет дальше, – сказал я и потыкал пальцем вперед, все-таки имею дело с силовыми структурами, а не с нормальным человеком, который даже спрашивать бы не стал, – вот там дальше какие-то столбы.

Въездные ворота в самом деле отыскались сразу за столбами. В сторожевой будочке дряхлая старушка даже не посмотрела в нашу сторону, а кнопку шлагбаума надавила заранее, когда мы только свернули в сторону ворот.

Шлагбаум поднялся резво, современный, мы вкатили по широкой дороге, где сразу за детской площадкой дорожка сузилась чуть ли не до тропки.

Дороги внутри поселка до центральной части заасфальтированы, а дальше всего лишь засыпаны асфальтовой крошкой. Ингрид повела машину вдоль аккуратных домиков, дальше карта привела к изящному домику за ажурным забором.

Участок невелик, как и сам домик, но все-таки не таунхаус, этот Королькович живет заметно зажиточнее Володарского. Явно летом не тратил жалованье и премии на поездки в южные страны, на дорогие коньяки и ветреных женщин.

Аккуратно подстриженный газон от забора и до замощенной площадки перед крыльцом, две ступеньки, дальше черная дверь в белой раме и с ажурными окнами справа и слева, крупные вазы по обе стороны, торчащие бутоны багровых роз на голенастых ветках.

Ингрид коснулась сенсорной панели домофона, я приготовился ждать, но почти сразу раздался живой энергичный голос:

– Вы точно ко мне?.. Открываю.

Я пропустил Ингрид вперед, что она приняла как должное, полиция обязана грудью защищать гражданских, с чем я полностью согласен, но все-таки грудью это не то же самое, что сиськами, потому во дворе я догнал и пошел рядом.