На пороге любви

– Мы всегда с тобой, – заверили они.

Когда все ушли, Клеон достала передовицу, подписала ее и отправила для включения в следующий номер «Салона».

«Вот конец, – подумала она, – прекрасной карьеры редактора журнала мод. Короткой, но... – под натиском воспоминаний Клеон закрыла глаза, – такой прекрасной, необыкновенно прекрасной».

Вызов на ковер пришел раньше, чем она ожидала. Номер «Салона» с запрещенной передовицей еще не вышел, когда по телефону ей передали:

– Мистер Ферс желает видеть мисс Эстон.

«Вот оно, – подумала Клеон, – начало конца».

Глава 10

Без всякого вступления Эллис спросил: – Эта статья, которую вы мне как-то показывали, – вы ее использовали? – В его глазах был блеск, напомнивший Клеон юриста, ведущего перекрестный допрос свидетеля и заранее знающего ответ, который поможет ему выиграть дело. Теперь Эллис знал, что наконец-то поймал ее.

– Да, мистер Ферс.

– В «Салоне»?

Клеон кивнула, не доверяя его мягкому тону.

– И когда выйдет этот номер?

– Через несколько дней, мистер Ферс. – Почему он не выносит приговор, а играет с ней, как кошка с мышкой?

– Несмотря на то, что я сказал? – Клеон опять кивнула. – Несмотря на известные вам последствия – ваше увольнение?

– Несмотря на это.

Эллис опустил глаза:

– Тогда мне больше нечего сказать.

– Но, мистер Ферс, я считала, что, учитывая предстоящие перемены в бизнесе вашего отца, вы могли бы позволить мне...

Он повторил, медленно и четко:

– Нам больше не о чем говорить, мисс Эстон.

Клеон высоко подняла голову:

– Месячное предупреждение, не так ли, мистер Ферс?

– Совершенно верно, у вас есть месяц, чтобы подыскать другую работу.

Клеон вернулась в свой кабинет.

В последовавшие за выходом последнего номера «Салона» дни телефон Клеон звонил не переставая. Складывалось впечатление, что весь мир моды прочел ее статью и почуял перемены.

Она отделывалась от большинства вопросов, отвечая на них банальностями или, если давление было слишком сильно, сжав губы, профессионально произносила:

– Никаких комментариев.

Затем за дело взялись рекламные агенты. Они говорили, что до сих пор не пользовались журналом из-за ограниченности его кругозора и малого тиража, но теперь, раз в нем намечаются перемены...

Клеон оставалась равнодушной к тому интересу, который вызвала ее статья. Она просто переадресовывала все звонки исполнительному директору.

«Пусть сам разбирается, – раздраженно думала Клеон, – теперь это не моя забота».

Зазвонил внутренний телефон.

– Да, – ответила она.

– Мисс Эстон. – Клеон тут же сжалась, услыхав резкий тон. – Мне все время звонят рекламодатели, бормочущие что-то несвязное о политике перемен и вашей убийственной статье. Кто, черт побери, отослал их ко мне?

Она вздохнула:

– Это я, мистер Ферс.

– Тогда прекратите это!

– Как хотите, мистер Ферс. Кому бы вы хотели переадресовать звонки – председателю, вашему отцу?

В трубке прозвучало нечто похожее на раскаты грома.

– Не принимайте близко к сердцу, мистер Ферс, – произнесла Клеон успокаивающим тоном. – Еще немного – и я уйду.

Она положила трубку и расплакалась. Но Клеон не позволила себе долго плакать. Она собиралась на выходные домой и не могла появиться перед родителями с опухшими от слез глазами.

Был конец дня. Она уже надела пальто, взяла кейс и оглядела кабинет. Всего неделя – и он будет принадлежать кому-то еще, ее преемнице. Зазвонил телефон, и Клеон машинально ответила.

– Мисс Эстон? – послышался знакомый голос.

Злость выплеснулась из нее, подобно лаве из вулкана:

– Нет, это не мисс Эстон. Ее нет. Я не знаю, кто вы, и, более того, не хочу знать! Да будьте вы хоть всем советом директоров! Мисс Эстон собирается домой, да-да, домой. И вообще, она уже ушла!

Клеон швырнула трубку и бросилась к лифту. Оказавшись на первом этаже, она едва дождалась, когда откроются его двери, и побежала по коридору, минуя человека в дверях, который уставился на нее, как на сбежавшее из зоопарка опасное животное. На двери его кабинета большими буквами было написано: «Исполнительный директор».

Это нельзя было назвать триумфальным возвращением домой. Клеон пришлось сообщить родителям, что она провалилась. Хуже того – она была с позором уволена.

Отец потирал руки и весь вечер твердил:

– Я же говорил тебе!

Мать едва не разрыдалась от досады, что больше не сможет хвастаться перед друзьями той блистательной жизнью, которую ведет в Лондоне ее дочь.

Клеон совсем не обрадовалась встрече с Айвором на следующий день. Ей пришлось сказать, что хоть он и нравится ей как человек, но она обнаружила, что совсем не любит его. Она обо всем сказала Айвору, и он отреагировал именно так, как и ожидала Клеон. Он сказал, что ему очень жаль, поскольку она ему очень нравилась, но если сама Клеон так чувствует, – при этом Айвор пожал плечами – тогда с этим ничего не поделаешь. Они расстались друзьями.

В тот же день, облачившись в привычную одежду – поношенные голубые брюки и розовую блузку, – Клеон отправилась побродить по лесу и навестить бабушку Эллиса. Она помнила об инструкциях внука и не была уверена, что ее впустят, но, по крайней мере, собиралась сделать все, чтобы попасть туда.