На пороге мира

– Нет, – печально вздохнула девушка. – Он сказал, что обращаться к нему всегда нужно только напрямую. Без посредников и средств связи. Лично. Один на один. Это его твердое требование.

– Разумно, – согласилась Угрюмова. – У вас, я так понимаю, требование такие же?

– У меня попроще: через Вадим Саныча. Привыкла я к нему.

– Что ж, – поднялась со своего места Угрюмова, – благодарю вас за столь познавательную беседу, старший лейтенант.

Она подала для пожатия руку также поднявшейся девушке. Та руку с улыбкой пожала.

– Не смею вас дальше задерживать. Вам же теперь с документами и обходными листами заниматься предстоит.

– Это приятные хлопоты, – вновь мило и немного смущенно улыбнулась Гонцова.

– Капитанские погоны обмывать будете? – тоже улыбнулась Угрюмова.

– Капитанские? – удивилась Гонцова. Но частичка фальши в ее удивлении проскользнула.

– В отставку ведь уходят с повышением в звании. Вы не знали?

– Видимо, просто забыла, – повинилась девушка.

– Ничего страшного, – улыбнулась Угрюмова.

Девушка-почти-уже-капитан-Имперской-безопасности покинула кабинет. Полковник заняла свое место на кожаном кресле за дубовым столом.

– С-с-сучка! – с чувством выдохнула она, сжимая в бессильном раздражении кулак. – Но крайне полезная сучка, – вынужденно признала полковник Имперской безопасности, чуть успокоившись.

Глава 49

Иван проснулся с бешено колотящимся сердцем, с холодной испариной на лбу. Хорошо, что в этот раз хотя бы не кричал, будя спящую рядом Марину, чей сон также спокойным не назовешь. Досталось ей…

Снова этот сон. Снова этот Ангел с двумя абордажными саблями в руках, одна из которых обломана чуть выше середины, а у другой наполовину прозрачное лезвие. Ангел весь в крови. Совершенно весь, с головы и до ног. Кровь стекает и с его сабель, течет по лицу. Только совершенно белые ангельские крылья за его спиной девственно чисты, словно только что выпавший на землю снег.

Он идет по казарме батальона охраны космодрома, аккуратно переступая через части человеческих тел и оружия, через перерубленные шконари и разбросанные табуретки. И опять все это в крови. Даже на потолке брызги крови. На стенах… Пол просто залит ею, завален кусками тел, отрубленными конечностями, головами, вывалившимися внутренностями… Их много. Очень много.

Абордажная сабля с ферритовой полосой по лезвию, так называемой «ферритовой заточкой», в умелых руках – страшная вещь. Ее удар не останавливает ни металл, ни камень, ни кости, ни даже ферритовая броня классом ниже тяжелого космического скафандра высшей защиты, ни тем более мясо. В телах она не застревает, а металлическая основа имеет массу и баланс настоящего, обычного клинка.

Вот только мастеров управляться с этой опасной игрушкой мало: легко можно самого себя задеть и отхватить что-нибудь нужное. Слишком уж на больших скоростях она работает. Документально заверенный факт, что в седой древности гусары похвалялись друг перед другом сноровкой, выходя под ливень и вращая над головой саблю, так что и капля не успевала упасть на удальца. Современная версия этого оружия выдавала те же показатели, но умелых рук было мало.

Ангел идет спокойно, едва шевеля на ходу крыльями. А за его левым плечом видится размытый, расплывчатый, нечеткий силуэт девушки в белом платье. Иван не видит ее лица, но чувствует ее присутствие, которое одновременно материально и тут же, совершенно точно выходит за все рамки обычного, плотного мира.

Взгляд Ангела чист и безмятежен, на окровавленном лице не играют эмоции, оно спокойно и умиротворенно: ни тоски, ни печали, ни радости…

И Ангел идет к нему. В пяти метрах от него отряхивает резким движением свои клинки. Идет дальше, всаживает обломок в дверной косяк, подбирает с пола ножны и вдевает в них оставшуюся целой саблю.

Потом делает еще шаг и кладет руку на плечо Ивану. Обычно в этот момент наследник Императорского престола просыпался в ужасе.

На самом деле тогда, в Меконге, крыльев у Леонида не было. И женский силуэт за левым плечом не маячил. Все это дорисовало потом воображение самого Ивана, но остальное… Остальное было именно так. Леонид вышел из казармы весь залитый чужой кровью, мозгами и чем-то еще, думать о происхождении чего вообще не хотелось. Вонь была от него и из дверей тошнотворная. Марина сунулась сдуру внутрь здания, но через пару секунд, которых ей хватило на осознание увиденного, выскочила наружу и долго, мучительно опорожняла желудок в ближайший куст.

Леонид же попросил Лену присмотреть пока за ребятами, сходил в душевую этой же казармы, где залез под струи воды целиком, прямо в одежде и снаряжении.

Вышел оттуда минут через пять, мокрый, хоть отжимай, но хотя бы уже не вонял так…

А дальше скрипач взял у Лены заранее приготовленную и оставленную ей «на подержать» АШК-17 с прикрученным на нее ночным прицелом и пошел в темноту на охоту…