На пороге прошлого

– Великий каан, всё это истинная правда! Белый Дух стоит за плечом дайна, и слова Танияра – это послание самого Создателя. Он говорил со мной…

– Кто?! – воскликнул Кашур, всё еще заходясь от смеха.

– Белый Дух…

– Белый Дух? С тобой?! – И каан затрясся от нового приступа истерического смеха. Но вдруг оборвал себя и выкрикнул: – Кто ты, чтобы с тобой говорил сам Белый Дух?! Духи говорят с каанами, но я не слышал Его голоса! Ты или слишком стар и ослабел разумом, или предал Курменай, раз стоишь на стороне этого дайна. Я знаю, почему он дайн! Он убил двух каанов и прибрал к рукам их таганы, теперь пришел ко мне, чтобы врать об илгизитах? Но Курменая ему не видать, руки не дотянутся!

– Но это правда! – в отчаянии воскликнул Фендар. – Белый Дух желает…

– Закрой рот! – рявкнул Кашур. – И не смей говорить мне о Белом Духе! Я великий каан Курменая, первого среди таганов. И это я несу Его слово и волю! Ни дикий шаман, ни халим и ни какой-то дайн. Создатель никогда не повернется к тому, кто берет в жены пришлую. Я…

– Глупец, – закончил за него спокойным тоном Танияр, поднимаясь с места. – Отец привел ко мне мою Ашити, она Его дар нашему миру и мне. Я умней тебя, потому принимаю волю Создателя. И потому Он не лишил меня разума, как тебя, слепой и глупый Кашур. И потому твое озеро никогда не замерзнет снова. Уходим, – последнее относилось к Элькосу и халиму. – Нам больше не о чем говорить.

– Но, дайн! – воскликнул Фендар. – Курменай падет!

– Да, – кивнул Танияр. – Если его каан продолжит спать сладким сном придуманного величия, то Курменай падет, но ни ты, ни я, ни даже магистр не в силах его пробудить, а значит, мы не станем говорить с ветром. Ветер слушает только Ашити. Уходим.

– Да, государь, – склонил голову Элькос.

Он открыл портал прямо из дайвара к воротам, где их ожидали ягиры. Но прежде, чем уйти, магистр щелкнул пальцами, больше рисуясь, чем того требовало воздействие, и приближенные отмерли. И уже когда пространство почти свернулось, закрывая переход, услышал, как крошится лед, не позволивший ягирам ворваться на зов каана.

После айдыгерцы отправились в дом халима через новый портал. Туда дайн и его люди наведались прежде, чем побывали на каанском подворье. Родные Фендара уже ждали их возвращения, готовые к переходу. И когда Элькос снова открыл врата сквозь пространство, чтобы вернуться в Айдыгер, они услышали топот множества ног. Кашур отправил своих ягиров к дому халима. Но всё, что застали воины, – это пустоту, потому что хозяева и гости уже вышли на наше подворье, где их встречала я.

– Вот так, дорогая, большего дурака и индюка я в Белом мире еще не видел, – подвел итог хамче. – Теперь вы понимаете, отчего дайн был в ярости. Меня, признаться, самого подмывало сделать что-нибудь этакое. Уж больно разозлил меня этот невежда, этот великий каан.

– В спеси он точно велик, – усмехнувшись, я покачала головой. – Однако это не преуменьшает опасности для курменайцев, и это несказанно тревожит. Но тут Танияр прав, мы ничего не можем сделать. Его власти в этом тагане нет, а культ каана, похоже, раздут до невозможности, раз Кашур позволяет себе пренебрегать даже шаманами – глашатаями Создателя. Как же всё это нехорошо…

– Совершенно с вами согласен, душа моя, – вздохнув, покивал Элькос. – Совершенно.

С мужем я о его визите в Курменай не разговаривала и своего знания произошедшего не показывала. Не потому, что это могло вызвать его недовольство. Напротив, Танияр не мог не понимать, что я расспрошу свидетеля и всё узнаю. А раз Элькос был со мной откровенен, стало быть, дайн возражений не имел. Но раз уж он сам не стал вдаваться в подробности, а ограничился фразой о еще одном дураке, то не считал, что нам стоит это обсуждать.

И, в общем-то, был прав. Обсуждать там и вправду было нечего. Можно было сокрушаться, всячески обзывать Кашура, негодовать и заниматься прочим словоблудием, но это осталось бы всё тем же разговором с ветром. Мы тут и вправду никак не могли повлиять на события. Оставалось лишь надеяться на людскую молву, которая разнесет вести, и курменайцы сами примут решение покинуть свой таган на время или же подготовиться к встрече с отступниками.

К тому же каан Курменая был не единственным, кто не желал слушать дайна Айдыгера, но оставался единственным, кто не дал даже высказаться и был столь высокомерен. Однако из рассказа Элькоса я почерпнула не только знания о норове Кашура, но и кое-что, что заставило заново обдумать и собственную версию, и историю, рассказанную мне когда-то Фендаром.

Я говорю о том, что все нынешние таганы были Курменаем. На самом ли деле это так? Распадалось ли это территориальное объединение на части, или же этот таган был всего лишь главенствующим, а после утратил власть над остальными таганами? Почему Кашур почитает себя великим, если единственное, что выделяет его среди собратьев, – это уровень развития главного харата?