На поверхности

— Вместе с ним даже в большей степени. Ходили слухи, что вы с Адамом встречались. Это правда?

— Нет, не правда. Мы просто друзья.

Боже, эта ложь встала у меня комом в горле.

Рене недоверчиво хмыкнула, но я не могла ее за это винить.

— Камера не врет. Химии между вами было достаточно, чтобы фотография стала популярной.

— Я не могу контролировать то, что происходит в социальных сетях, — ответила я, пожав плечами. Хотя я знала, что Рене была права. Черт, силы этой фотографии было достаточно, чтобы Адам пришел в мою спальню в Олимпийской Деревне…

— Верно, — улыбнулась Рене. — Каков ваш следующий шаг?

— Я собираюсь в отпуск. Не могу дождаться.

Это было не по расписанию. Я должна была вернуться домой, но после последних двух дней мне требовался перерыв. Меня даже не волновало, вызовет ли мое отсутствие во время возвращения домой в числе чемпионов скандал. Мне нужно было немного побыть наедине с собой.

Мне нужно было обрести покой.

— Куда вы направляетесь?

Я осторожно посмотрела на диктофон и Рене, засмеявшись, выключила его.

— Не для записи.

— Золотой Берег. Я всегда хотела поехать туда.(Прим. перев.: Золотой Берег — всемирно известный курорт в Австралии).

— Ну, желаю вам хорошо провести время. Вы определенно заслужили это.

— Мой тренер еще не знает, — сказала я со смехом. — Он хотел, чтобы я сразу вернулась к тренировкам, но я просто нуждаюсь в перерыве. Мне нужно разобраться в себе. Я возлагала на Олимпиаду большие надежды, но надежды имеют свойство разбиваться. Странно думать, что на этот раз все сложилось так, как я мечтала.

Рене улыбнулась мне — как ни странно, это была искренняя улыбка.

— Я думаю, вы это заслужили. И еще… — вытащив визитку из кармана, она положила ее на стол и подтолкнула ко мне, — это мой номер. Я знаю, что значит выйти из неблагополучной семьи. Если вы когда-нибудь захотите поговорить, не для записи, — уточнила она еще раз, — мне хотелось бы думать, что я хороший слушатель.

— Но мои страдания могли бы стать хорошей историей, — нахмурившись, сказала я.

Она фыркнула.

— Вы выбрали меня не просто так, Тея. — Она была права. — Я не остервенелая и не крайне нуждающаяся в сенсации. Я люблю писать новости так, как считаю нужным.

— Верно.

— О чем бы мы с вами ни поговорили, мы можем говорить об этом конфиденциально. Половина из того, что вы мне рассказали сегодня, не будет включена в интервью.

— Почему? Я думала, что это будет сочно. Многое из того, что я сказала, широко известно.

— Верно, и, возможно, кто-то другой обнажит это, но не я буду этим человеком.

Я нахмурилась.

— Почему вы так хорошо ко мне относитесь?

— Потому что я хороший человек в целом. Совершенно не подходящее качество для журналистики, — призналась Рене, усмехнувшись. — У меня нет того безжалостного отношения к людям, которое проявляют многие репортеры для того, чтобы написать статью. Но вы? Ваша история? Она находит отклик во мне.

— Почему?

— Потому что я была похожа на вашу маму. Только я выбралась.

Мои глаза удивленно расширились.

— Как?

— В основном благодаря помощи кризисных центров помощи женщинам по всей стране. — Покачав головой, она пару раз судорожно сглотнула, словно заново переживала воспоминания. — Это было тяжело, и хотя закон был на моей стороне, он все равно игнорировал запретительные судебные приказы. Сначала я поменяла город, затем города, затем штаты, но он не оставлял меня в покое. — Дрожащее дыхание вырвалось из нее, и тень страха в ее глазах говорила больше, чем слова. — Я действительно вздохнула с облегчением только тогда, когда он умер.

— Как он умер? — мягко спросил я.

— Автомобильная авария. Нет, за его смертью стояла не я, — улыбнулась она. — Но мне жаль, что это не я его убила. Иногда мне действительно очень жаль.

Тени наполнили Рене, и я отшатнулась, увидев, как они, словно кровь, вытекают из ее черт, из выражения ее лица и трансформируются в воздухе вокруг нее до тех пор, пока она не стала полностью окружена ими.

Слабая пульсация начала пробиваться сквозь тени, и я поняла, что это ее сердце подоспело вовремя.

Это был не первый раз, когда после неудачного исцеления Луизы я видела ауры, но я никогда не видела их так часто, как раньше.

Увидев ауру сейчас, у этой женщины, я занервничала.

Это знак?

Предупреждение?

Доверять ей или не доверять? Вот в чем был вопрос.

Именно потому в случае с Чарльзом Линденом, исполнительным директором Nike, я думала о том, чтобы принять их предложение, а не кого-то другого. Я должна была верить, что для того, что я увидела ауру сейчас, была причина.

Я сглотнула.

— Ради вас я рада, что он умер без вашей крови на своих руках. — Я поморщилась. — И наоборот.

— Я тоже, — согласилась Рене. — Оранжевый — не мой цвет. — Судорожно вздохнув, она улыбнулась. — Ну, у вас есть мой номер телефона. Я делаю это нечасто, но если вы дадите мне адрес своей электронной почты, я пришлю вам копию статьи до того, как она попадет в редакцию. На самом деле я не хотела бы публиковать ничего, что могло бы вам навредить.

Ошеломленная этим щедрым предложением, я уставилась на нее.

— Вы действительно так сделаете?