На привязи (СИ)

— Как это нельзя? — поразился Марик. — Предельная скорость — шестьсот, я за нее не выходил…

Оливер застонал. Марик, подозревая худшее, спросил:

— Они техобслуживание-то прошли?

— Прошли! — взвыл Оливер. — Только все равно им уже десять лет! Десять, ты слышишь меня? А знаешь, почему? — зашипел он. — Потому что все финансирование на твой треклятый Альянс идет! Все на Альянс! А ты мне автопарк гробишь. Иди. Уйди с глаз долой.

— Олли…

— Вон! — заорал Оливер.

Марик посмотрел на него, понял, что сейчас говорить бесполезно, и молча вышел из кабинета. Детективы так и стояли, ловили каждое слово, даже парочка оперативников прибежала и топталась у двери на лестницу.

— Ну? — мрачно спросил Марик. — Все слышали?

Кто-то хихикнул, и люди стали расходиться. Марик провел ладонью по подбородку, но так и не смог стереть засохшую кровь. В коридоре остался один человек — Антон. Он осмотрел Марика с головы до ног, развернулся и пошел к лифту.

Марик догнал его и схватил за плечо. На запястье чересчур быстро оказались пальцы, стрельнула боль от правильного захвата, и Антон сбросил его руку.

— А тебя я чем обидел? — воскликнул Марик. — Ладно Инспектор, но…

— Слушай, я, может, не элитный кусок дерьма, но помыкать собой не дам, — рубанул Антон.

— Ты о чем? — тихо спросил Марик.

— Самовыпилиться решил? Похвально. Так бы и сказал. Впрочем, нет, чего со мной советоваться? — Антон себя накручивал, смотрел на него зло. — Только ты забыл, что я не у тебя в подчинении. Мы напарники. Напарники советуются между собой и держатся на равных. А ты врешь мне.

Марик устало закрыл глаза.

— Антон, прекрати. Мне не до этого сейчас. Я действительно знаю лучше, — он открыл глаза. — Времени объяснять тебе и уговаривать не было. Я сделал выбор.

— Ага, здание разнес на хер, — хмыкнул Антон. — Не трогай меня, — предупреждающе сказал он, стоило Марик потянуться к нему. — Не трогай, — повторил он и стал спускаться по лестнице.

Марик проводил его взглядом. Заболело все и сразу. Особенно сердце заныло.

*

Он поиграл с Лучиком, тот в ответ укусил его за ладонь. Не привыкать, подумал Антон и заклеил мякоть ладони пластырем. У него никак не шла из головы сцена: он прыгает, проклиная все на свете, в никуда, цепляется за хлипкую, как сопля, пожарную лестницу, поворачивает голову — а Марика уже нет, он на скорости света несется вперед, и шансов, что он выберется из экара, никаких.

А ведь он на долю секунды поверил Марику. Всерьез счел, что тот прыгнет из экара. Зря. Ведь с самого детства Антон знал, что Марик — ненормальный, визжит и истекает кровью, вечно нарывается. Другой на его месте рта бы не открывал, чтобы не спровоцировать и так недружелюбно настроенных мальчишек на мордобой, а этот так и рвался вперед, чтобы его избили. А вены его вскрытые? Больной. Натуральный псих. Ко всему прочему только псих сбежит в спецтех из благополучной семьи. Они кого набирают? Отчаявшихся, нищих, тех, кому больше некуда идти. Серьезные люди, подкрепленные деньгами родителей и пропагандой Министра, отправляются в специалитет, учатся за партой, слушают лекции. Даже если их бросают в дикие страны, под чужой огонь, то исключительно под присмотром опытных офицеров. За те деньги, что платят студенты специалитета, можно обеспокоиться охраной их жизней. Но Марик — чумной, ему надо в самое жерло вулкана…

Антон и сам не заметил, как спрятал лицо в руках и забылся. Мысли постепенно уходили, оставался ужас. Мерещилось, что Марику не повезло, и он разбился, а через пару дней — его похороны. Ступни превратились в две ледышки. Ему остро потребовалось быть с кем-то рядом, кем-то теплым и своим. Потянулся к Лучику — тот огрызнулся: с желтых клыков течет слюна, глаза горят яростью.

— Да покормлю, покормлю… — пробормотал Антон.

Без резких движений прошел он на кухню, плавно стал высыпать в таз, по недоразумению зовущийся миской, корм. Лучик, не дожидаясь, пока он кончит, накинулся на еду.

И от кого он ищет тепла? От демона? Как ни люби это огромное черное существо, Марик все же в чем-то прав: на дружбу демон не способен, он заточен под убийство. Машина для насилия и воспевания жестокости. Но разве это повод убивать отбившегося от стаи щенка? Его ведь создал человек. Поздно осуждать свое творение.

Он потянулся было за смартом, чтобы набрать Марика, но вовремя остановился. Тот будет огрызаться и кидаться «дорогушами», как копьями, ощерится иглами. А Антон не выдержит, наорет и сделает все еще хуже, чем есть.

Нужно переспать ночь с этими мыслями, пригладить чувства, взъерошившиеся в груди. Завтра можно поговорить, завтра можно прикоснуться к нему и попытаться понять, с этой он планеты ли, есть в нем человеческое или напрочь отсутствует. Он, становясь все более своим, родным, остается бесконечно чуждым.

В сущности, что произошло? Враньем его слова не назовешь, он просто не сдержал обещание. Сумасбродная погоня? А стоило ли оно? Скорее, стоило, нежели обратное. Преступник убил женщину, его нужно было предать правосудию. Марик изо всех сил пытался выполнить свой долг.