На пути к сверхчеловечеству

Итак, мы находимся в период второго возврата к себе, и изобретение, истинное изобретение, – это не то, которое установит связь между двумя материальными объектами через гибкое явление мысли, а то, которое сможет связывать вместе ту же самую материю и более тонкие явления второго уровня сознания, молчаливого и без мысли.

Наш век не является веком усовершенствования материи путем самой материи и расширением материи путем добавления других материй, – мы уже задыхаемся от этого чудовищного избытка, который связывает нас и который является не чем иным, как «улучшением» системы обезьяны, – а веком изменения материи с помощью этой более гибкой власти, или же, скорее... пробуждения истинной власти, которая содержится в ней.

Трудно найти примеры среди тысяч маленьких микроскопических опытов, о которых нельзя сказать с уверенностью, опыты ли это, или совпадения, или просто воображение. Однако они повторяются, они упорствуют, как если бы невидимый световой палец, направляя наши шаги, останавливал наши действия, оказывая мягкое давление на ту или иную точку до тех пор, пока мы не поймем – тогда давление ослабевает и переходит к другой точке – и кажется, это возвращается снова и снова с неизменной настойчивостью.

Опыт – это тысячи переживаний, познающих сами себя: ни рецепта, ни объяснительной аннотации; идешь, спотыкаешься, снова идешь до тех пор, пока вдруг не появится маленькое ах!, которое заполнит тысячи пустот.

Эти «опыты» бывают двух видов: положительные и отрицательные, и они отталкиваются от маленькой субъективной единицы, которой мы являемся, чтобы распространиться на большую объективную единицу, в которой мы движемся. Далее есть точка, в которой эти объективность и субъективность сливаются, маленькая материя объединяется с большой материей, и теперь они приводятся в движение одним импульсом. Это – разрыв границ.

Среди многочисленных мелких начальных проявлений те, которые возвращаются наиболее постоянно, – это взаимопроникновение или слияние внутреннего и внешнего, но в обратном направлении по сравнению с тем, что происходит в материалистическом механизме. Там удар по пальцам вызывает возмущение нашей внутренней субстанции; здесь же возмущение нашей внутренней субстанции вызывает удар по материи. И опыт повторяется тысячи раз и на всех уровнях нашего существа, чтобы мы хорошо поняли процесс. Вначале он отрицательный, он хватает нас за дефект нашего панциря, как будто ошибка является воротами для самой большой правды. Итак, мы вышли из нашей маленькой прогалины, и нас снова захватывает механизм (следовало бы сказать: захватывает боль, потому что это действительно «я» сплошной боли) и все обстоятельства тайком, а иногда весьма явно, начинают меняться, что может привести даже к физическому происшествию. И однако там, внутри, не было ни плохих мыслей, ни прежних желаний, ни проявлений недовольства: было только легкое соскальзывание в старую привычку – находиться под тревожной тяжестью, затмением, без видимой причины утратить маленький светлый лучик.

И все начинает скрипеть, ничто не согласуется, ничто не стыкуется, движения промахиваются, нога подворачивается на лестнице: впадаешь в нечто вроде тяжелого усилия, как будто все время мы давили на стену. Потом останавливаешься на мгновение, замолкаешь, делаешь шаг назад, снова зажигаешь этот огонь необходимости, который действительно напоминает крик в асфиксии, и вдруг все проветривается, облегчается, расслабляется – стена падает.

Мы вновь обрели опору в великом пространстве, нашли ритм, нежную музыку в глубине вещей; и все обстоятельства начинают незаметно поворачиваться в другом направлении, неожиданном, легком, непредвиденном, полном рассыпанных маленьких улыбок, которые вспыхивают здесь и там, подавая нам знаки. Иногда все происходит, как по волшебству, но это крошечные чудеса, которые не хвастают своей силой, которые даже не стремятся к тому, чтобы мы их признали, и которые просто смеются, если мы указываем на них пальцем, и будто говорят: «Как же ты глуп!»

И на самом деле становишься абсолютным глупцом, когда вдруг оказываешься на невообразимой территории и вокруг как будто зажигаются маленькие живые огоньки, фантастические, легкие, восторженные и почти лукавые взгляды, как если бы в тысячах уголков открывались двери, и капли сокровищ начинают сверкать повсюду и все внезапно подчиняется другому закону, начинает жить в другом ритме, и начинаешь думать, что наши глаза плохо видели в течении веков и теперь они видят правильно: мир становится настоящим, все проявляется, все – откровение! Почти что достаточно просто сказать: «это так», и обстоятельство становится точно таким, каким мы его видели в данную секунду, оно подчиняется приказу, оно необъяснимо соединяется, как если бы было полное мгновенное соответствие между материей и открывшимся в нас взглядом, – все возможно, все становится возможным.