На пути «Тайфуна» 4

Не успели мы здесь расположиться, как посыпались на нас тяжелые снаряды. И надо же было случиться, что наши ружья были прислонены к стене и в них угодил снаряд. Все разлетелось, покоробилось. Я подобрал свое ружье: попробовал, а оно плохо работает - заедает. Выбрал другое.

С этого момента обстрел не прекращался всю ночь. Ранило Кирилова, Игнатова - моего второго номера.

Утром 11 января нам команда: "Вперед!" Мне только дали вторым номером Шибулдина. Схватили ружья, и по траншеи побежали вперед, но траншея забита ранеными - не пройти. Пришлось перебегать открытым местом, и на нас сразу обрушились сотни снарядов, только щепки летят во все стороны. Сразу заволокло сопку всю дымом. Крик стоны - это на открытом месте стали погибать наши пэтээровцы: у сержанта Зайцева голова отлетела, кого куда - настоящий ад!..

Единственным укрытием здесь оказалась куча камней - все окружили их. Шибулдин ранен, сзади меня кричит Лысов: ему ногу оторвало, а помочь нет никакой возможности. Раненым укрыться некуда: повсюду рвутся снаряды, высота вся дрожит, и нет нигде живого места.

На сопку пытается подняться пехота, танки, самолеты - все это уничтожается ураганным огнем. Горит лес - сплошной дым.

С нашей стороны тоже стреляют наши орудия, минометы, "наташи". По ним бьют финские орудия - стоит адский гул.

И так продолжается весь день. Терпеть нет никакой возможности. Как у Лермонтова: "И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой..."

К вечеру стало затихать. Послышалась команда: "Вперед!" Мы пошли в атаку. Из всей роты ПТР я остался один. Как только мы вышли из траншеи и бросились вперед, по нам опять финны открыли ураганный огонь. Потери очень большие - атака захлебнулась. Кто выжил - отошли на старое место, но многие остались в поле.

Вскоре последовала команда о наступлении в другом направлении. Своих я никого не вижу, и кто дает команду - мне все равно.

Мы спустились вниз к лесу. Впереди танки, сверху самолеты - и всеми силами навалились на финнов, но они начали бить термитными снарядами.

Наши танки вспыхивали, как свечи, и стали отходить назад. Нас было мало, и тех перекрошили. Я пополз на сопку по мелкой траншее, а пули чуть меня не захватывают, но добрался до глубокой траншеи. Время двенадцать часов, но из-за луны видно хорошо. Пошел по траншее искать своих. Всю сопку облазил и никого из своей роты не нашел. Измученный, голодный, забрался под камень отдохнуть, но не прошло и часа, задрожала опять вся земля. И весь день 12 января били финны снарядами по этой сопке. Где были окопы - стало ровное место. Столько людей погибло в этих траншеях и сколько техники было уничтожено!

К вечеру подошла свежая рота автоматчиков и под прикрытием артиллерии сходу прорвала оборону. Так была полностью прорвана вторая линия Маннергейма. Финны отошли вглубь, на третью линию, и сопка затихла.

13 января мы стали выходить из боя, и тут я увидел командира роты Наговицына, командира взвода Романова, старшину Борисова. Где они были? Не знаю, остается только предполагать.

Трое суток дрожала земля на этой сопке 175. Сколько стонов было... - и вот все стихло: взрывы и стоны. Многие здесь затихли навеки.

Стали мы собираться - нас шесть солдат, три командира от всей девятой роты ПТР. Такими были полки, да и дивизии - все остались на этой высоте 175.

Идем мы по лесу - все измученные. От леса одни головни. Я задумался: "Было нас семьдесят, осталось - девять, где же люди? Как распорядилась людьми судьба?"

Пришли на место назначения, позавтракали и сразу уснули после такой катастрофы. Кое-как нас разбудили на обед. Поднялись с неохотой. Думали, что поедим и опять заляжем. Но отдыха не получилось. Приказано: "Выступать!"

Вооружились и пошли. Тяжело: шли день и ночь. Финны все бросают и уходят. Уходит гражданское население. На станции все разбросано, по лесу бродят коровы, свиньи. Идем и ничего не понять: где фронт, где тыл? Кругом леса и болота. Глубокий снег, под ним незамерзающая топь. Отстанешь - пропадешь: или в болоте погибнешь, или к финнам в руки попадешь, так как в лесах прячется много людей. Все население вооружено - живыми не сдаются: сами себя уничтожают. Самый опасный человек - финн.

Мы идем своей ротой в девять человек. Однажды командир полка приказал оборудовать ему командный пункт. Наш командир роты нашел разбитую землянку и приказал обустроить ее. Мы подошли к ней - она вся разрушена, а работать некому: три командира, два солдата личной охраны и нас четверо, которые должны работать. Мы покопались в ней, бросили и пошли дальше. Осталось об этом воспоминание, что один работает - двое командуют.

Наткнулись по дороге на железобетонный дот - полтора метра толщиной. Это был обычный командный пункт у финнов еще в войну 1939 года. Дот весь разбит - наверное, сотня бомб упала на него.

Переночевав здесь, двинулись дальше. Все наши походы - это погоня за финнами по лесам. Их везде много было разрозненными группами. Однажды поймали пятнадцать человек молодых финнов без оружия. Их даже вооружить не успели.