На пути у цунами

— Привет, республиканские хамелеончики! Ну что, уже сменили цвет своих шкурок с демократически-освободительного на имперско-тиранический? Кто в вашем флоте командует? Не сомневаюсь, старый хрыч прислал сюда одного из своих лучших холуев, заслуживших это звание неоднократным лизанием его ботинок! Хотите скушать и Раттатак? Предупреждаю, это — весьма острое блюдо! Что ж, стол для вас накрыт, попробуйте нас на вкус, только смотрите не подавитесь!

Красный корабль правительницы Раттатака вился меж вражеских истребителей и сбивал их одного за другим, оставаясь при этом неуловимым.

— А где же сам лорд-император Палпатиша? Где этот пожиратель хаттских младенцев и любитель капюшонов? Неужели прячется за вашими спинами?! Что ж, его можно понять — говорят, джедаи хорошо разрисовали его милую мордашку! Только и остается, что сидеть безвыездно во дворце, то есть, в Сенате, конечно. Но думаю, скоро для Палпатишки выстроят и дворец!

Удивительно, но Асажж удалось прорваться через все построения имперских пилотов (оставив за собой след из трупов и обломков при этом) и подлететь прямо к флагману имперской эскадры.

— Одна торпеда за маму! — прорычала она, взрывая генератор щита. — Другая торпеда за папу! — вдребезги разлетелась орудийная башня. — А остальное — лично от меня! — с этими словами Вентресс всадила сразу две торпеды прямо в мостик корабля. — Кажется, одним императорским холуем стало меньше!

Раттакский флот понес потери и начал отступать к планете. Разъяренные гибелью своего командующего имперцы устремились следом и… Вдруг оказались на минном поле.

Те самые мины, что остались не использованными после эпопеи со Сверхдальним Перелетом, применили сейчас. Раттатакские корабли беспрепятственно пролетели через них, а вот когда на поле ринулись имперцы, минам поступил сигнал о включении. И те принялись атаковать все, что было рядом — а рядом были лишь имперцы.

И тут же раттатакский флот перестал отступать и накинулся на поврежденные корабли Империи.

— Дорогие имперские граждане и гражданки, я, конечно, не могу вам обещать, что Раттатак всегда будет побеждать, но одно обещаю точно — сегодня вы получите сотни тысяч гробов, внутри которых будут ваши друзья и знакомые, отцы и деды, дети и внуки, мужья и братья! Конечно, у пушечного мяса, называемого клонами, родных и близких нет, но ведь есть в вашей армаде и офицеры, так сказать, первого сорта, не тупая продукция каминоанских пробирок, не покорные рабы проштампованных в мозгах приказов?! Если есть — то вам очень не повезло, что вас отправили сегодня и сюда! Скоро в ваших домах будет играть грустная и торжественная музыка, но вы ее уже не услышите!

На этот раз флот Раттатака ударил всеми силами. Обе стороны сражались, не щадя себя, а над полем битвы летели комментарии Асажж Вентресс.

— Давай, Гривус, врежь им!

— Ну что, когда вы начали эту битву, вас было втрое больше, чем нас, а теперь — только вдвое! И это еще не последние ваши потери!

— Ну вот, еще один ЗР! Эх, жаль, торпеды кончились, возвращаюсь на базу за новыми. Я еще вернусь, друзья!

За то время, пока продолжалась развернувшаяся на орбите бойня, Асажж успела дважды выйти из битвы, загрузить новый комплект торпед и вернуться в бой. Последнюю, двадцать четвертую, торпеду она выпустила по мостику еще одного Звездного Разрушителя — четвертого на ее боевом счету.

Но все имеет свои пределы. К этому времени имперцы уже добивали остатки раттатакского флота. Не спасли положение даже регулярные самоубийственные тараны раттатаков, используемые против вражеских кораблей.

Впрочем, и Империи пришлось не сладко. Две трети ее кораблей или дрейфовали в космосе поврежденными, или превратились в скопления обломков.

— До встречи на поверхности, имперские оловянные солдатики, — мрачно передала в эфир Асажж. — Посмотрим, так ли уж хороши ваши клончики в городских боях.

С этими словами она улетела к Раттатаку. Там, приземлившись прямо на заставленной пушками городской площади, вышла из яхты, захватив с собой надетый на голову микрофон с комлинком, световой меч и два бластера.

— Прости, друг, — так Вентресс со вздохом обратилась к своему кораблю. — Ты, конечно, достоин лучшего. Но я уже вряд ли когда-нибудь поднимусь в космос. Жаль, что ваши умирают после смерти пилота и ты не переживешь меня надолго. Прости.

Но кораблик через мысленную связь с воодушевлением ответил, что все понимает и тоже рад отдать свою корабельную жизнь за свободу Раттатака.