На пути в прекрасное далеко. Приглашение к разговору

Жизнь не захотела в 1924 году быть с Владимиром Ильичом. Ушла от него, позволив любому из нас по косточкам разбирать его земные прижизненные шаги и дотошно вгрызаться в его оставленное для нас эпистолярное наследство.

Какая глыба, а уже не человек!

Более миллиарда людей на земном шаре завидовали советскому народу, сумевшему претворить в жизнь идеи Ленина построить на земле свободное от господ коммунистическое общество.

Мы, живущие в этом обществе, каждый день не стеснялись благодарить своего Вождя, не испугавшегося царской охранки встать во главе революции и повести народы Российской империи в светлое будущее.

Мы выходили на площади в дни революционных праздников и горланили:

“Ленин всегда живой!
Ленин всегда с тобой!
В горе, надежде и радости!
Ленин в твоей судьбе!
В каждом счастливом дне!
Ленин в тебе и во мне!”

Мы, советские россияне, не предъявляли вождю никаких претензий за ту разруху в стране, которая пришла в Россию вместе с революционными преобразованиями; мы благодарили его за то, что его печатные труды, его лозунги, пламенные речи его соратников вдохновляли нас на строительство нового справедливого общества на земле.

Мы не забивали головы революционными противоположностями:

Гром – пальба.
Мир – война.
Горение – гниение.
Добро – зло.
Жизнь – смерть.

Мы знали, что “у жизни могут быть другие цели”!

Весенний гром приносил с собой живительную влагу небес в виде дождя.

Мир расселял над планетой покой и благоденствие.

Горение молодых сердец звало на подвиги во имя всеобщего добра и счастья.

Жизнь приносила с собой Любовь.

Знал ли обо всём этом великий Вождь?

Знал, но не мог отвязаться от навязчивой мысли: без великих потрясений не бывает великих свершений.

– Деда, а ты не заболел?

Приоткрыл глаза, а передо мною чудо человеческой природы – дитя женского пола. Росточка не высокого, глазищи чёрненькие, широко улыбается малозубым ртом.

– Правда не заболел?

– Эми, не мешай дедушке!

– Мамочка, я ему не мешаю – я спрашиваю. Вдруг ему надо пилюльку?

– Пилюльки у него свои. Сейчас отдохнёт, заглянет в пивнушку, примет своё лекарство и сразу поздоровеет…

Понимаю издёвку молодайки с детским оранжевым ведёрком, полным песочка из песочницы в левой руке, лопаткой – в правой. Вижу – ей хочется продолжить диалог, начатый девочкой, ждёт, что огрызнусь.

Не огрызаюсь, потому, что в голове без пилюлек молоточки стучат: “В жизни без великих потрясений не бывает великих свершений!”

“Но жизнь – есть жизнь… Для жизни ты не Бог,
А только проявленье этой жизни”.

Ильич – проявленье?

А я – проявленье?

А мой умирающий товарищ – проявленье?

Про Владимира Ильича жёстко сказано, незаслуженно.

Конечно он не Бог, но он мог быть им; пусть не для всего человечества, но для многих россиян он и сейчас живее всех живых – в мавзолее лежит, похорон своих дожидается.

Когда-то я в своей “Лебединой песне”, о жизни своей, кажется, сказал больше, чем следовало и, видимо, поэтому хорошо знакомая мне женщина попросили написать о перипетиях жизни НЕЧТО. Я же сомневаюсь – напишу ли?

Про товарища, жизнь которого на грани… Тут надо думать! Я даже не попрощался с ним. Может, живого уже не застану… А ведь раньше совместно не один пуд соли съели.

Помню, как он декламировал:

Лишь только среди туч проглянет бездны просинь
И яркий солнца луч зажжёт красу
Меня опять взволнует чудо-осень,
Взгрустнуть заставит журавлиный клин.
На крик души их, грустный крик прощальный,
Откликнется поток прошедших моих лет…
У каждой жизни есть конец печальный,
У каждого из нас бессмертья нет.
Жизнь подползла к осеннему пределу,
Деньки летят пожухлою листвой;
Тоска гнетёт и нет желаний смелых,
Дамоклов меч висит над головой.

Грустно. К такому состоянию мог прийти только усталый человек.