На пути в прекрасное далеко. Приглашение к разговору

Часто плачут люди, вспоминая детство,
Плачут по утрате матерей:
На маму и на детство можно опереться —
Крепче нет опоры и верней.

Уходя из дома, делались взрослее,

Грелись у костров, где горячо,
Но ничего на свете не было теплее,
Если рядом был мамин бочок.

Любовь человека к Родине, к матери, к окружающей природе, в которой рос и мужал, к людям, с кем жил и бескорыстно делился хлебом и солью, эта любовь “звала к перу, перо к бумаге”, эта любовь обогащала мир привлекательностью и всеобъемлющей красотой человеческого бытия.

Понятно, что на жизненном пути встречались преграды, порой не преодолимые для одного человека, но всему человечеству они путь-дорогу не загораживали.

Подумали ужаснулся. Это я о чём? Или о ком? Об умирающем товарище, стоящим на краю незнаемого? Из него назад в живое человеческое братство не возвращаются: оно братство, усопшего похоронит, брешь в своих рядах собой прикроет – встанет рядышком плечом к плечу и зашагает в будущее без него.

И горько сознавать, что уходящий человек, день за днём отдававший свою жизнь за благо России называться Россией, уже никогда не встанет в ряды её защитников.

За каждодневной суетой людям не замечаются катафалки, бегущие к погостам.

Приходится констатировать, что современное городское общество

Привыкшее играть с судьбой-злодейкой в салки,
Не охнет, не вздохнёт, увидев средь машин,
Везущие беду и траур катафалки
В том ритме, что для мёртвых и живых один.

Везущие беду и бегущие. Будто на радостях. А ведь в них – бывшие россияне. А их – на предельной скорости и к могилке. Без положенных почестей – словно их не заслужили. Прохожие видят беду и молчат. А могли бы если не прокричать, то хотя бы подумать:

Да, подвела жизнь итоги,
Впереди, может, ад, может, райские кущи;
Есть надежда – воскреснем, как боги,
В памяти живущих.

Они вспомнят нас былыми,

Какие мы у них в памяти всплыли,
Может, весёлыми, может, злыми,
Но мы тогда были.

Мы были у жизни во власти,

Учились, работали, любили, дружили,
И свою толику личного счастья
Мы заслужили.

Но никто никогда не узнает

Истинную нашу ценность,
А она измерится адом иль раем
В доме небесном.

Молчит и Родина.

Рыдания родственников не в счёт.

В современной России слёзы россиян плохо видятся, плач – не слышится.

Глухота.

Только тоненький голосок очаровательной девчушки:

– Деда, ты не заболел?

Только неожиданная просьба жены моего товарища:

– Напиши за него про жизнь!

Чью? Который раз задаю себе вопрос – чью? Всеобщую?

Жизнь любой знаменитости, начиная с древнего мира, описана-переписана.

Про жизнь и деятельность современных президентов всех рангов, полководцев всех войн, неожиданных олигархов, воров в законе, бандитов и пр., и пр. услужливые журналисты каждый день трезвонят всему миру в своих газетёнках, солидных газетах и глянцевых журналах, монографиях, художественных бестселлерах.

Тележители-долгожители, так называемые шоувумени шоумены, до чёртиков надоели рядовому телезрителю своими крикливыми постановками с кривлянием и собственным восхвалением.

Жизнь маленького человека, труженика, впряжённого в телегу под названием Родина, нигде не освещается, ни кем не прославляется. А заплатить телебоссам за своё даже секундное появление на экраненечем – пуст карман трудяги, поскольку воровать не умеет, в чиновный ряд не допущен, за труд свой копейки получает и почти не ропщет.

Главное – “маленькие” люди всех учёных в тупик своей терпеливостью ставят и про себя, может быть, ехидничают:

Пусть учёные морщинят лбы, ворочают умы,
Зовут на помощь бедную науку:
Хотят узнать, кто мы.
А мы пришли из тьмы
Веков,
и космос в том порука.
Мы сотканы из злобы и любви,
Из ненависти и из нежного общенья;
У нас всего намешано в крови —
Сыграет ретивое – нет спасенья!