На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Таким образом, за антитезой «Наполеон – русский народ» отчетливо просматривается структура древнего тираноборческого мифа: тиран похищает народную свободу, и народ, ниспровергая его, возвращает ее себе [Одесский, Фельдман, 1997]. При этом народ мыслится не как совокупность простых людей, а как единое тело, как коллективная личность, или как организованное общество, отечество и т. д. [Кутузов, 1989, с. 313].

Идея народного восстания против тирана предполагала фигуру народного вождя, который сплотит народ вокруг идеи свободы и подаст сигнал к выступлению [Лотман, 1992]. В одном из номеров «Сына Отечества» преподаватель истории Царскосельского лицея Иван Кузьмич Кайданов опубликовал статью «Освобождение Швеции от тиранства Христиана II, короля датского», в которой речь шла о захвате шведского престола датским королем Христианом II в 1518 г. При этом сам захват описывается как заключение общественного договора: «Христиан II торжественно обещал даровать прощение всем Шведам, клялся не нарушать их прав, и без согласия Шведских Государственных чинов не требовать с них никаких податей. Стокгольм, поверив его клятвам и обещаниям, отворил ему врата и возложил на него корону» [Кайданов, 1812, с. 148–149]. Однако Христиан нарушает свою клятву, начинает преследовать шведов, отправляет «девяносто знаменитейших граждан» на казнь, далее казни следуют по всей Швеции. Против тирана восстает молодой Густав Ваза, сын одного из казненных в Стокгольме вельмож. Он наделен чертами народного трибуна. Его сближение с народом напоминает переодевание отряда Дениса Давыдова в народное платье: «Густав надеялся возбудить всех Далекарлийцев к великому предприятию, и дабы удобнее приобресть любовь и доверенность их, переоделся в их платье, обрезал себе волосы, надел круглую шляпу, и в таковом простом наряде и с топором в руках долго блуждал по горам и лесам. И наконец нанялся служить у одного крестьянина» [Там же, с. 153]. Народ Далекарлии отличается бедностью, простотой и мужеством. Он свободолюбив, и необходимо лишь направить его на борьбу за собственное освобождение. В Рождественский праздник Густав обращается на площади к народу с речью. «Его красноречие простое и величественное – подобно природе, его окружавшей, – воспламенило слушателей. Двести Далекарлийцев взяли оружие и последовали за ним» [Кайданов, 1812, с. 154]. Предприятие оканчивается успешно, и Густав становится избранным королем и основателем новой династии. Ситуация явно напоминала читателю окончания Смуты и воцарение Михаила Романова. Для усиления параллели между событиями в Швеции XVI в. и современностью Кайданов пускается в рассуждения о характере северных народов вообще, которые «менее всех способны переносить обиды и оскорбления, ими причиняемые. Они любят и ненавидят с одинаковою силою, умеют чувствовать благодеяния, оказываемые им; но никогда не прощают своим злодеям и нарушителям свободы и блаженства» [Там же, с. 148–151].

Заканчивается статья прямым обращением к соотечественникам: «Мужественные, благородные Россы! Естьли Шведы, народ слабый в сравнении с вами, попрали Датского деспота, то можно ли сомневаться, что ваше мужество, терпение и примерная любовь к Отечеству сокрушат силы всемирнаго тирана, дерзнувшего простерть свой меч и на вас? Небо избрало вас орудием для наказания вероломного нарушителя договоров, и оскорбителя священнейших прав природы и человечества. Европа, в радости и уповании, взирает на ваши подвиги. Так! доблестная ваша мышца поразит его; – он погибнет, и одно только имя его изображено будет кровавыми буквами в летописях мира!» [Там же, с. 158–159]. Итак, в основе исторического сочинения Кайданова лежит просветительская, восходящая к Руссо теория общественная договора, дающая право народу на восстание в случае нарушения этого договора тираном: «Народ порабощенный имеет право воевать и во время мира» [Куницын, 1812, с. 193].