На распутье

И. В. Сталин, насколько известно автору, первым из руководителей большевистской партии предложил обратить внимание на эту сторону мелкобуржуазного крестьянства как на аспект его социальной природы, важный для проведения политики, направленной на его вовлечение в процесс строительства социализма в СССР. И. В. Сталин здесь ничего не говорит ни об общинных традициях, ни о социалистическом потенциале российского крестьянства, но важнее то, что он, в данном случае, по-своему, применительно к обстоятельствам разговора, фактически выразил ту же мысль, которой с российскими марксистами делился К. Маркс – российский крестьянин не чужд социализма.

Понимал трудящийся крестьянин это или нет, не важно. Важно, чтобы коммунисты понимали это. И делали соответствующие выводы, выстраивая свою политику в отношении крестьянства, создавая условия для пробуждения, оживления присущего ему социалистического потенциала, осознания его, и, наконец, сознательного использования его в интересах не просто «вхождения» в социализм по чуждой ему воле, а активного и осознанного участия в его строительстве.

Не зря процесс социалистического преобразования деревни называли второй социалистической революцией, в которой главной социально-политической фигурой выступал трудящийся крестьянин, вершивший своё дело с помощью пролетариата и социалистического государства (прямой и косвенной, политической, хозяйственной и культурной), выражавших и осуществлявших интересы рабочих и крестьян СССР.

В свете сказанного, очевидно, не случайно, что именно И. В. Сталин начинает продвигать идею коллективизации сельского хозяйства, охватывающей не только бедняцкие, но и середняцкие слои деревни, т. е. массовой, даже «сплошной» коллективизации. Этот факт указывает на то, что он пересмотрел прежние представления о невозможности вовлечь в колхозы крестьян-середняков. Поскольку в практике революции (отторжение массой крестьянства колхозов в годы Гражданской войны) опоры для такого вывода найти было нельзя, а также поскольку в рамках разрабатывавшегося Лениным кооперативного плана, оставались нерешёнными проблемы мотивации перехода крестьян-единоличников от «торгашеской» кооперации к производственной, то мы вправе предположить, что этот вывод был связан с усвоением «подсказки» К. Маркса. Во всяком случае, это стремление прямо соответствует взглядам Маркса, у которого признание социалистического потенциала у российского крестьянства было неразрывно связано с мыслью о переходе их к коллективной обработке земли.

Поскольку до И. В. Сталина никто из руководителей РКП(б) подобных мыслей и оценок не высказывал, то можно утверждать, что он был первым, кто смог учесть эти идеи и советы К. Маркса и скорректировать ими прежние представления о дальнейшем развитии социалистической революции. Очевидно, это оказалось возможным потому, что в ходе социалистической революции он вместе с В. И. Лениным проделал отмеченную выше эволюцию навстречу ещё не ведомым им оценкам и предложениях К. Маркса. И, кроме того, он сумел выполнить совет Маркса: «спуститься с высот чистой теории к русской действительности»²⁶. Приняв подсказку К. Маркса, он дал ей, на наш взгляд, адекватную его мыслям интерпретацию, актуализировав планы коллективизации, но уже не беднейших слоев крестьянства, а всей его массы.