На расстоянии звездопада

– Уль, ну в конце концов, ты что, в первый раз замужем и не знаешь нашей сволочной кухни. Вчера друзья, сегодня враги, и наоборот. Ты не допускаешь мысли, что он пожалел о своем поступке и хотел бы переиграть ситуацию?

– Не допускаю.

– Твоя категоричность никому не нужна, и меньше всего тебе самой, – разозлилась подруга. – Ты что, не можешь с ним просто поговорить по душам? Может, он хочет тебе что-то предложить.

Лерка всерьез полагала, что «знает лучше», и уже много лет давила своим знанием на всех знакомых. Но сейчас ситуация была вне ее контроля, а информировать, насколько она ошибается, Ульяна не хотела и потому невежливо ответила:

– Может, и хочет, только мне это на фиг не надо. И разговаривать с ним я не хочу.

Озадаченная Лерка замолчала. Вращаясь внутри телевизионной кухни, она прекрасно знала, как неуместно было проявлять свою независимость в ситуации, когда тебя куда-то зовут, или могут позвать в перспективе. Далеко не каждый телеведущий мог похвастать, что после скандального увольнения ему светило резкое повышение. К сожалению, уход с центрального канала означал, что в лучшем случае приземлиться удастся на куда менее рейтинговый, и, соответственно, с меньшей зарплатой. Смелыми могли быть звезды первой величины либо имеющие мощный тыл за спиной.

Судя по ее напряженному молчанию, Лерка в мгновение ока обдумала эти варианты и пришла к определенным выводам, поскольку возбужденно задышала в трубку:

– А, я, кажется, поняла… Ты уже заручилась какой-то поддержкой, правда? Потому из Москвы и свинтила. Правда?

– Умница ты моя, – похвалила Ульяна, решив не вдаваться в детали.

Лерка издала вопль вышедших на тропу войны команчей.

– Ой, Улька, какая ты молодчина! Так им, козлам! Я теперь умру от любопытства. А что это будет? Мне хоть скажешь?

– От любопытства кошка сдохла, – усмехнулась Ульяна.

Разговор с Леркой ненадолго вернул ее в реальный мир, и она даже как-то приободрилась, на короткое время отогнав мысль о ноющей боли в груди, которая вроде бы отпускала, а потом нет-нет, да и напоминала о себе.

Ульяна допила кофе и не торопясь переоделась, прислушиваясь к ровному дыханию из соседней комнаты. Можно было взять с собой Таньку, но, если верить Василию, ничем хорошим поход к отцу бы тогда не кончился. Но сестрица раньше двенадцати не вставала, а потом долго марафетилась перед зеркалом, подчеркивая неземную красоту. Выйти из дома она могла не раньше четырех часов, и то при условии, если приготовленная для променада одежда была заранее выглажена матерью. Впрочем, по большому счету Танькино присутствие Ульяне не требовалось. С отцом она все равно была в довольно натянутых отношениях, и, поздоровавшись, собиралась пробыть в его обществе не более четверти часа.

Она вышла из дома, ловко избежав встречи с соседкой, которая возвращалась с рынка и явно ее заметила, ускорив шаг. Ульяна торопливо шмыгнула в переулок и, вздернув нос к небу, зашагала к дому бабки Сони, у которой окопался отец. Идти было недалеко, между стареньких домишек и палисадников, в которых торчали побледневшие от жары розовые и белые мальвы.

Щеголеватые туфли Ульяны с неуместными здесь каблуками утопали в придорожной пыли и мгновенно из лакированного шедевра превратились в припорошенное серым порошком убожество. Она старательно смотрела под ноги, стараясь не угодить в коровьи лепешки, коими в переулочке была выстелена вся дорога, и оттого поздно заметила вывернувшего из-за забора мужичка, в расстегнутой снизу клетчатой рубашке, обнажавшей толстое пузо, трениках с обвислыми коленками, с бидончиком в толстой волосатой руке.

Мужичок остановился. Ульяна тоже, дернув бровями. Это пухлощекое лицо с налитыми кровью глазами показалось ей знакомым, но она не сразу узнала в обрюзгшем, размазанном пейзанине Сережу Синичкина, ловеласа и Казанову, по собственному мнению, которого она так жестко назвала сопливым сосунком и маменькиным сынком в своем интервью.

– Ну, привет, – протянул он, заплетаясь на согласных. Ульяна торопливо оглянулась, обнаружила полное отсутствие местных, и с сожалением констатировала, что встреча с очередным представителем семьи Синичкиных вряд ли приведет к добру.

– Ну, привет, – выдохнула она. С расстояния пару шагов Ульяна отчетливо чуяла сивушный выхлоп. Сереженька явно успел накидаться с самого утра, а, может, здоровье поправлял после вчерашнего. Судя по бидончику в руке, он забегал к маме, и та сердобольно налила ему борща на прокорм.

Помимо бидончика в руке Сергея болтался еще и целлофановый пакет, в котором, подтверждая догадку, Ульяну увидела пару огурцов, помидоры и что-то бело-розовое, вроде куска сала. Сергей, проследив за ее взглядом, внезапно покраснел, а потом ядовито поинтересовался:

– Как дела, как здоровье? Ничего не мучает?

– Что меня должно мучить?

Он лениво пожал плечами и почесал выступающий, как рюкзак альпиниста, живот.

– Ну, не знаю, совесть например. Ты ж меня, сука рваная, на весь белый свет ославила, а сейчас стоишь, зенками своими бесстыжими зыркаешь…