На расстоянии звездопада

Его тон Ульяне не понравился. От Синичкина несло пьяной яростью. Впервые за все время Ульяна осознала, что попытка защитить свою репутацию может выйти боком. Она торопливо шагнула в сторону, намереваясь обойти пьяного Сергея, и торопливо произнесла:

– Сереж, если я тебя чем-то обидела, то прошу прощения за все и сразу. А сейчас, если ты не возражаешь, я пойду, хорошо? Некогда мне с тобой тут…

Она уже была уверена, что на этом конфликт будет исчерпан и почти прошмыгнула мимо, когда Сергей, бросив на землю свой обед, схватил ее за руку. Бидончик звонко бздынькнул и опрокинулся. На траву вылился суп из омерзительной лапши-паутинки, похожей на личинки насекомых.

– Некогда тебе, падлюка? – прошипел он. – Некогда? Что же ты не такая смелая тут? Здесь телевизионных боссов нету, никто защищать не станет.

Ульяна рванулась и тут же получила оглушительную оплеуху, от которой голова словно раскололась надвое. А Сережа уже толкал ее в сторону палисадника, заросшего сорняками. Ульяна кричала и упиралась, не прекращая молотить его по ручище, но Сергей ударил ее кулаком в живот, отчего дыхание сразу кончилось вместе с криком. Ульяна согнулась пополам и закашлялась, а Синичкин, швырнув ее на землю, прямо в высокую колючую траву, прорычал, брызгая в лицо перегарной слюной:

– Ишь, ряху какую отъела в Москве! Небось икру ложками хаваешь? Ничего, у нас тут все по-простому. Будет на твою хитрую жопу хрен с винтом. Я тебя, сучку, прямо тут в лопухах разложу, узнаешь, кто тут мужик настоящий, а кто маменькин сынок…

Он взгромоздился на распластанную Ульяну сверху, придавив коленями ее руки. Задыхаясь от боли и злости, она брыкалась, тщетно пытаясь сбросить с себя эту тушу, но против ее семидесяти кило его сто двадцать были явными победителями. Сергей глумливо хохотнул и, схватив ее за подбородок скользкой пятерней, пообещал:

– Щас тебе будет вкусно. Щас ты узнаешь, чем мужики поганые бабские рты затыкают…

Удерживая ее лицо одной рукой, Сергей стал елозить другой в штанах, оттягивая резинку. Ульяна укусила его за палец, закричала, и тут же получила еще одну оплеуху. Ее взгляд на мгновение стал расфокусированным. Мир закачался, потеряв четкие грани, и только маячившее прямо перед лицом жирное, поросшее черными волосами пузо, надвигалось грозовой тучей на фоне бесконечного синего неба. Ульяна снова задергалась, пытаясь выдернуть руки, вдавленные в землю.

Тучу вдруг смело налетевшим ураганом. Дышать сразу стало легче. Ульяна, ничего не понимая, приподнялась, оперлась о локти и увидела, как теперь уже Сережа валяется на земле, вытирая грязной ладонью окровавленный нос. Над Сергеем стоял Лешка Митрофанов. Он бегло глянул на Ульяну и снова повернулся к Синичкину.

– Ты что, охренел? – взвыл Сергей, вытер нос и, посмотрев на свою перемазанную кровью руку, взвыл: – Ты мне нос сломал, козел!

В его трусливой ярости было что-то детское. На пухлощеком лице появилось обиженное выражение, а губы плаксиво затряслись. Сергей даже руку выставил вперед, дабы зрители могли полюбоваться спектаклем: вот кровь. Мальчику сделали бо-бо, но сейчас прилетит мамочка-орлица и загородит птенца широкими, до горизонта, крыльями.

На Митрофанова образ плачущего младенца не подействовал.

– Пасть закрой, – ласково посоветовал Алексей. – Или тебе для ума еще чуток добавить?

– Ну, ты нарвался, Леха, – прогундосил Сергей, прикрывая лицо рукой. – Я же тебя теперь…

Он попытался подняться, но Алексей толкнул его, и Сергей снова повалился в лопухи, сломав чахлую мальву.

– Чего – теперь? Ты внятно говори. Или ты только с бабами смелый?

Сергей нечленораздельно проворчал себе под нос что-то угрожающее, но высказываться напрямик не решился, отползая спиной к дому, как краб. Алексей проводил его тяжелым взглядом, а потом подошел к Ульяне.

– Встать можешь?

Она торопливо закивала, схватилась за его руку и, охнув, поднялась, стыдливо стянув на груди надорванную маечку. Лешка, обшарив взглядом ее фигуру на предмет ущерба, успокаивающе произнес:

– Ничего, ничего. Все нормально. Куда тебя отвезти? Домой?

Мысль, что она покажется дома в таком виде, была ужасающа. Если мать вернулась, она непременно начала бы причитать, Танька задавать вопросы, а потом, со своим неуемным языком, нести весть о нападении на сестру по городу. Ульяна помотала головой и торопливо сказала:

– Не нужно пока домой. Отвези куда-нибудь.

Только в машине, куда ее заботливо утрамбовал Митрофанов, Ульяна почувствовала, как отхлынула кипящая волна адреналина. Ее тут же затрясло. Вцепившись в плечи руками, она стиснула челюсти, но от этого не было никакого толку. Зубы выбивали дробную чечетку, пальцы, посиневшие от внезапно отхлынувшей крови, тоже тряслись. Алексей, бросив на нее взгляд, перегнулся через спинку и, вытянув с заднего сидения камуфляжную куртку, аккуратно прикрыл Ульяну, словно покрывалом. Она вцепилась в чужую одежду, словно в спасательный круг, чувствуя, как пуговицы впиваются в ладони.