На равнинах иерехонских

Резная панель плавно распахнулась от легкого нажима, Томэ оказался на пороге темной кельи. В ней горел лишь один светильник, и Томэ не мог сказать, велика она или мала. На полу, в круге дрожащего света сидел человек в черной рясе. Его длинные волосы были совершенно седыми. Отшельник не обратил никакого внимания на вторжение, он смотрел прямо перед собой, в тишине кельи сухо щелкали четки. В горле Томэ совершенно пересохло, он резко шагнул под темный свод и захлопнул за собой дверь, словно отрезая обратный путь. Звук четок замер, Томэ глубоко вздохнул.

— Здравствуй, отец.

Глава 19

Отшельник неторопливо повернул голову, Томэ едва не вздрогнул. Как же он постарел! Полупрозрачная кожа туго обтягивала череп, морщинистые щеки ввались, было странно, что голова еще держится на такой хрупкой шее. Что же с ним случилось?! Ведь сейчас отец должен выглядеть немногим старше его самого. Аристократам даже без медицинских эликсиров с рождения обещано долголетие. Может он подцепил здесь какую-то неизвестную заразу?!

Отшельник спокойно рассматривал гостя. Если он заметил смятение на его лице, то в водянистых глазах это никак не отразилось. Томэ собрался с духом.

— Отец, ты узнаешь меня?

Отшельник спокойно отвернулся, в тишине снова щелкнули четки.

— Ты чем-то похож на моего младшего сына Томэ. Хотя, возможно ты просто демон, который явился нарушить моей покой.

— Смотрю, ты головой-то совсем того. Не знаю до чего нужно дойти, чтобы спутать человека с одной из тех тварей, которые жарятся там снаружи.

— Да, очень похоже на Томэ. Все тоже высокомерное невежество, и неуважение к старшим. Я весьма сожалею, что в свое время не приложил должных усилий к исправлению этих недостатков. А теперь уже слишком поздно.

— Вот тут ты прав, папа, уж что-что, а силы ты на мне всегда экономил.

— Верно, я был плохим отцом. Но теперь это уже прошлое, которое никто не изменит. Что я могу теперь сделать? Разве что немного помочь твоему невежеству. Создания, которые тебя так пугают, не имеет никакого отношения к демонам, с которыми борюсь я. И мой враг намного коварней.

— Можешь собой гордиться! Кстати, ты, похоже, не удивлен, что я тоже могу видеть эти чучела?

— В свое время гордыня довела меня до тяжких бед и борюсь с ней по мере сил. А что до твоего вопроса, то такие способности нередко встречаются в нашем роду.

Томэ тяжело вздохнул и сел на холодный камень.

— Похоже, в свое время, мне позабыли рассказать кучу важных вещей.

— Наверное, так о себе может сказать каждый человек.

— Кто-то больше, а кто-то меньше, — угрюмо откликнулся Томэ.

Сидеть на камне было неудобно, но старик явно не придавал этой мелочи никакого значения. Точно так же как и неожиданному визиту отпрыска. Томэ приложил ладонь к разболевшемуся виску. Нет, а чего он собственно ожидал? Раскаянья? Люди не меняются, тем более такие. Отец может даже еще просквозит в местные святые, но все равно останется тем же самым человеком, который сплавил маленького сына на руки слуг, а потом, когда запахло жареным, наплевал на семью и забился в эту нору, чтобы спрятаться от гнева Синклита.

— Ты что-нибудь слышал о братьях? — спросил он неожиданно для себя.

— У меня нет никаких известий из внешнего мира с тех пор, как я здесь затворился. Но если ты за них волнуешься, то не стоит. Они смогут о себе позаботиться.

— Да уж, сам-то ты, похоже, ничуть о них не переживаешь.

— Видимо, я кажусь тебе отстраненным. Но это только естественно. Подумай сам, человек отдаляется от друзей и даже от кровной роди, когда его охватывает плотская любовь. Насколько же это отдаление должно быть сильней, когда его охватывает любовь к богу?

— Вот только не надо мне заливать в уши всю эту религиозную чушь. Если бы ты не отрекся от своего имени, то повстречался бы с палачом на Тетрадоне. Ты просто спасал свою шкуру, вот и вся причина! А теперь я смотрю на тебя и радуюсь, что заключение здесь оказалось вовсе не такой безделицей, как ты думал. Скажи, сколько раз ты уже пожалел, что не сделал тогда другой выбор?

— Много, сынок, много. Было время, когда я думал, что по глупости продал себя в рабство, да еще сделал это за такую малу цену. Но теперь я вижу ясно, и понимаю, что почти даром получил огромные блага.

— Это так ты себя убеждаешь? Стараешься поверить, что не зря променял свободу на эту конуру?!

Старик слегка повернул голову, Томэ показалось, что на бескровных губах мелькнула улыбка.

— Что ты знаешь о свободе, сынок? Наверное, ты полагаешь свободным себя? Будь осторожен, Томэ. Ты в заблуждении, опасном заблуждении. Стоит ему поддаться, погнаться за призраком того, что тебе кажется свободой, и сам не заметишь, как окажешься в рабстве у истинного правителя мира сего. Тут приставит он к твоей душе жестоких надсмотрщиков, заставит месить глину, обжигать кирпичи, и возводить бесконечные города тьмы.

— Ты даже понятия не имеешь, как я жил все эти годы, в каком дерьме барахтался, а теперь сидишь здесь и рассказываешь мне сказки с намеком? Хотя, конечно, я никогда не стоил твоих беспокойств.