На разломе двух времён. 80-е

Оттуда, от колонны на станции метро, мы отправились в гостиницу. Я не помню уже, в какую именно, но она была большая, серая и многоэтажная. «Американцами» оказались две тетки лет 40, толстые и в очках. Русского они не знали, и «тайная» беседа шла исключительно на английском, точнее на американском английском, и потому ход разговора я улавливал с трудом. Я кивал, когда все кивали и улыбался, когда все смеялись. Стыдно было показывать, что мой английский столь плох. Но, даже едва разбирая речь американок, я видел, что их с трудом понимают и все остальные «молодые советские диссиденты».

Было заметно, что все собравшиеся из деликатности поддерживают разговор, бросают глубокомысленные взгляды и принимают задумчивые позы, но что ответить американкам, никто из присутствующих не знал. А американки спрашивали, что мы думаем про права людей «нетрадиционной сексуальной ориентации» в СССР?

– Угнетают ли геев и лесбиянок в Советском Союзе? – этот вопрос застал нас врасплох.

Кто-то отвечал, что эта тема у нас не очень популярна, кто-то говорил, что у нас это явление – редкость, а я вообще слова «геи» и «лесбиянки» услышал тогда впервые в жизни и потому молчал, боясь попасть впросак.

Советские «диссиденты» пытались перевести разговор на какие-то более для нас важные и интересные темы, про «разоружение и демократию», но американки спрашивали только про одно – про свободу однополых браков.

Разговор шел около часа, все утомились, и мы разошлись…

P.S.

Мы уходили тогда, отчетливо понимая, что СССР и США живут с абсолютно разными повестками дня. Американцы жили тем и боролись за то, о чем мы еще даже не задумывались.

Маевка (Весна 1987)

Наступали майские праздники, и мы взялись за подготовку очередной «маевки», этого странного полунеформального мероприятия, которое вот уже третий год устраивали студенты нашего факультета на заднем дворе института.

Наша учеба на Физтехе совпала с приходом Горбачёва, началом «демократических» реформ, и потому политическая жизнь в студенческой среде была бурной.

В телевизионной комнате, на первом этаже общежития, периодически собирались посиделки, где народ обсуждал что-то полузапретное. Волна перестройки вывалила на нас абсолютно новые темы, о которых мы еще вчера либо ничего не знали, либо не задумывались.

– Почему Сталин устроил чистку высшего военного командования СССР перед самым началом войны? – двое студентов нашли где-то материал по этой теме, напечатали свой доклад на машинке, и мы, набившись в маленькую комнату, с жаром и интересом все это обсуждали.

– Нужно ли принимать в СССР закон о свободном владении оружием? – этот вопрос еще вчера советским людям показался бы диким. А сейчас он уже звучал по-новому и свежо. Действительно, если в свободной Америке такой закон есть, то почему его нет в нашей самой свободной стране – СССР?

Мы готовились к очередной маевке, нужно было вынести важные вопросы на ее трибуну. Хотелось выбрать что-то яркое и интригующее, но при этом такое, чтобы нас не разогнали. «Маевка» – это и фронда, и борьба за идеалы социализма. Мы критиковали там партийных бюрократов и одновременно сжигали чучело «мирового империализма» с сигарой во рту. Перестройка, начатая сверху, давала странные ростки внизу. Горбачёв огласил общее направление на открытость и гласность. Но где их предел? Где следует остановиться? Об этом нам никто не говорил.

Первые вспышки «бунтарских» тем возникли в нашей общаге еще весной 1985-го, в тот самый год, когда Горбачёв только стал Генеральным секретарем ЦК КПСС. Группа активных и неравнодушных студентов во главе с Артуром, студентом пятого курса, решила выпускать газету с призывным названием «Думай!».

Начав с вопроса «Сколько мы пьем?», они постепенно перешли на более щекотливые и злободневные темы. «Где мы будем жить и сколько будем получать, когда окончим институт?» Редакция разделилась на две группы, одни пошли по комнатам общаги собирать ответы у студентов. Другая группа отправилась в соседние общежития, где жили выпускники – научные сотрудники, которые давно окончили институт и ответы на эти вопросы знали уже из собственного опыта.

Из результатов тех анкет вырисовывалась общая гнетущая обстановка вечного ожидания. Одни ждали зарплаты или ее повышения, другие ждали квартиры, третьи просто ждали лучшего будущего. Многие жили в общежитиях по 10–15 лет, а кто-то и 25. Впечатление от ответов выпускников было безрадостное – неужели это все ждет и нас? Статистика роста зарплат, а точнее, отсутствие роста, малая вероятность получения квартиры, долгая процедура защиты диссертаций и просто тягостная обстановка холостяцких и семейных общежитий удручала.

Студенческая газета «Думай!» с результатами этого опроса провисела ровно 15 минут и была сорвана престарелым преподавателем научного коммунизма и по совместительству секретарем парткома. Газету сорвали, но именно эту тему «студенты-революционеры» вынесли на трибуну первой студенческой маевки весной 1985-го.