На разломе двух времён. 80-е

Болгария (Август 1989)

Обком комсомола назначил меня на лето командиром областного штаба ССО.

Должность хоть и звучала серьезно и за нее даже платили приличную зарплату, но по сути была примитивной. С некоторой периодичностью нужно было объезжать студенческие строительные отряды в Подмосковье, узнавать, как у них идут дела, что с техникой безопасности, и решать другие рутинные вопросы.

Но главная задача командира штаба – сидеть на «аварийном» телефоне в обкоме комсомола в Колпачном переулке. Что-то вроде дежурного секретаря, до которого мог дозвониться любой отряд, если у них что-то случится. Именно этот номер дежурного телефона был записан у всех подмосковных командиров как «аварийный». В этой «секретарской» работе, собственно, и заключалась работа командира штаба. Устав от бесполезного сидения весь июль, я стал договариваться, чтобы оставить это занятие на кого-то другого и двинуть с друзьями в Болгарию.

Как раз тем летом мы сформировали первый от ФАЛТа «иностранный» строяк. Командиром поставили Виталика. Тогда были в моде студенческие обмены с дружественными социалистическими странами. Их отряды приезжали на летнюю работу к нам, а мы уезжали к ним. Нам выпало принимать студентов из Софии. Вместе со штабом мы нашли для «наших» болгар работу в Царицыно. Реставрация дворца еще толком не началась, но какие-то раскопки шли и им поручили ремонтировать старую конюшню.

В августе мы уже сами отправились на работу в Болгарию.

Хоть это и был студенческий строительный отряд, он воспринимался нами, скорее, как отпуск, как награда за прошлые «боевые» заслуги. Мы первый раз в жизни выезжали за границу, к тому же нам разрешили взять туда жен.

Это был большой лагерь, где жили студенты из разных республик СССР и стран СЭВ. Мы не очень тесно общались между собой, но в глаза уже бросался негативный и порой враждебный настрой по отношению к нам студентов из других советских республик и соцстран.

Особенно выделялись грузины. Никакой личной антипатии не было, мы вроде бы были из одной страны, но в разговорах уже сквозила неприязнь к Москве. Они постоянно намекали, что у Грузии теперь будет свой путь и что во всем виноваты русские. Наше восторженное отношение к новым реформам, перестройке и гласности не находило у них поддержки. Точнее, они тоже были за перестройку и демократизацию, но тут же говорили, что «перестраиваться» они будут еще быстрее, чем мы в Москве.

Примерно то же самое было слышно и от местных болгар. Еще вчера они были «братушки», но сегодня чувствовалось, что нас недолюбливают.

Мы работали на консервном комбинате под Пловдивом, грузили ящики с персиками и мыли пивные бутылки в длинном конвейерном цеху. Пиво – главный продукт, который тогда поразил в Болгарии. У нас, в СССР, было только одно пиво – «Жигулевское». А тут в любом, даже далеком сельском магазинчике по два-три сорта пива. А на комбинате мы увидели их десятки, если не сотни. Забавой стало собирать пивные этикетки, такого разнообразия пива мы не видели никогда в жизни.

Вообще, Болгария не сильно отличалась от Советского Союза, но улочки были чище и частные домики опрятнее. И много-много пива! В остальном – СССР.

Не зря ходила пословица: «Курица – не птица, Болгария – не заграница».

С пивом у них все было хорошо, но одежды и обуви также не хватало. Из главных дефицитов того лета в Софии были джинсы Lee и кроссовки Romika, они продавались только в одном столичном магазине. Очередь за ними пришлось занимать с вечера.

Мы ночевали по соседству с магазином. Там, сидя ночью в подъезде какого-то дома в болгарской столице, я, случайно купив в русском книжном магазине «Лолиту», впервые в жизни читал Набокова…

* * *

«…Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, чтобы на третьем толкнуться о зубы.

Ло. Ли. Та.

Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятьях она была всегда: Лолита. А предшественницы-то у нее были? Как же – были… Больше скажу: и Лолиты бы не оказалось никакой, если бы я не полюбил в одно далекое лето одну изначальную девочку. В некотором княжестве у моря (почти как у По).

Когда же это было, а?»[4]

Библия (Осень 1989)

«Вам пришло письмо из Америки» – такое уведомление я неожиданно обнаружил в своем почтовом ящике в общежитии.

Первая мысль – меня, наверное, приглашают на учебу в американский университет!